Саркастическая драма Пола Верховена про страхи и болезни XXI века
Разведенная успешная женщина Мишель (
Изабель Юппер) живет в большом парижском доме, руководит компанией по разработке компьютерных игр, каждый день контактирует преимущественно с мужчинами - общаясь, манипулируя, флиртуя, игнорируя (ненависть юных сотрудников). Даже когда к ней в дом врывается незнакомец в черном и насилует её - Мишель не меняет привычный распорядок: пожурила кота за то, что просто наблюдал; приняла ванну с окровавленной пеной; в полицию не заявила; родственников не сразу, но огорошила. Это история не про то, как жить после травмы, - это история про то, как жить без травм.
Экранизируя роман
Филиппа Джиана «О…» (Oh…), саркастичный голландец
Пол Верховен будто иронизирует над современной кино-психологией: за изнасилованием не следует расследование, одиссея в детство главной героини, чей отец отбывает пожизненное за массовое убийство, не ведет к мысли о наследственности или успешной борьбе с ней (во всяком случае, акцент не на этом). Мишель выпадает из всех этих жанровых формул и стереотипных построений, начиная уже с того, что немолодая женщина оказывается во главе такого источника по производству радостей мачизма и эйджизма, как разработка видеоигр. Её конфликт с талантливым гейм-дизайнером, который лучше понимает про геймплей, - в иных акцентах: она лучше понимает сексуальность и её роль в торговле даже в стерильном XXI веке. С этим поколением невозможен повтор сценария «
Пианистки» («Снимай штаны. Нет, я ищу обрезанный»).
Телесность фильма демонстративно вступает в конфликт с визуальной выхолощенностью видеоигры, но взаимодействие Мишель с окружающими напоминает плотную ткань квеста. Выслушать блеяние бывшего про новую любовницу, старые романы, идею для игры; поругаться с сыном, которого захомутала дерзкая особа, актриса, с явными неблагими намерениями; переспать с мужем подруги - потому что ему интересно и потому что он хороший любовник; погладить под столом симпатичного соседа; поругаться с матерью, которая на старости лет заводит молодого любовника и требует помириться с отцом, напоминая, что он не только «чудовище», но и родной человек; подождать возвращения насильника - он не упустит возможности успешно повторить ритуал, а ей интересны ритуалы. Повторить каждую стадию до отвращения. На каждом этапе Мишель не вовлекается в процесс, а провоцирует его, отказывается выступать жертвой, потому что, кажется, контролирует вообще всё.
С таких же позиций выступает Верховен: он не жертва современного кинопроцесса, который в поисках средств изгнал его с проектом «
Она» из США во Францию, где нашелся продюсер и нашлась смелая Юппер, которой не привыкать, кажется, к любым ролям. Он несносный старик на манер enfant terrible, знающий толк и в «мужском», и в «женском», которые в его фильмографии идут через запятую: брутальный «
Робокоп» и волнующий «
Основной инстинкт», сатирический «
Звездный десант» и вызывающе безвкусный «
Шоугёлз». «Она» тоже и чувственная, и сатирическая, и злая, и на три пальца трогательная (если растерянный взгляд Юппер в нескольких сценах не часть глобальной игры в имитацию, которой Мишель подчиняет свою жизнь). Верховен нащупывает болевые точки общества с усмешкой, а не гримасой ужаса и порицания, с едкой констатацией, а не обличительным пафосом. Заметки об обществе XXI века у него следуют плотно, как мазки у малых голландцев, хотя стилистический аналог фильма - скорее, хирургические притчи
Михаэля Ханеке, чем живопись (только Верховен предпочитает более подвижную камеру). Читать эти акварели с полунепроницаемой фигурой посередине можно по-разному: демонизировать манипулятивный дар Мишель или героизировать, подсчитывать последние дни противоречивой европейской буржуазии в грядущем ворохе испытаний нового столетия или видеть для нее проблеск надежды; Верховен же (как и Мишель) избегает ситуаций сожаления, потому что жертвы - это другие.
«
Она» в прокате с
22 сентября.
3 комментария
обсуждение >>