«Антихрист» Ларса фон Триера

Потеряв ребенка по собственной вине, пара уезжает из города в загадочное место Эдем. Именно его героиня (Шарлотта Генсбур) видит в своих снах и по ее же заверениям боится больше всего на свете. Муж психоаналитик (Уиллем Дефо) решает выводить жену из затянувшейся депрессии, что называется, клин клином, и вместо таблеток предлагает ей встретиться лицом к лицу со страхом. Девушку посещают ужасные ведения, и очень скоро они становятся заложниками Эдема - места пограничного между двумя мирами и переполненного всякими тварями. Облезлая лиса голосом Триера произносит «хаос повсюду» - начинается самое главное.

Непонятно, как оставшийся в большом кино после «Догвилля», главный и, скорее всего, лучший режиссер последних двух десятилетий Ларс фон Триер считает «Антрихриста» своим самым сильным фильмом. Снимая его в перерывах между лечением, датчанин, кажется, впервые предстал не обвинителем, а обвиняемым. Всегда присутствующий как бы за кадром Триер не раз выходил на прямой диалог со зрителем (будь то манифесты перед выходом его первых фильмов или комментарии в «Королевстве» и «Самом главном боссе»). На этот раз он остался исключительно внутри своей картины. А на навязчивые расспросы журналистов в Каннах заявил, что просто не хочет ничего говорить о своем фильме. Будучи всю свою жизнь приверженцем совершенно непопулярной идеи как-то пояснять свои работы (пускай весьма иронично и туманно) в свой последний на данный момент выход Триер остался безмолвен. И уверения режиссера о том, что каждый раз он списывает своих героинь с себя на этот раз звучат максимально серьезно. Возможно, виной тому трясущиеся руки и нездоровый вид датчанина на пресс-конференции в Каннах. И если это очередная уловка режиссера, то уловка воистину дьявольская.

Постаравшись втолкнуть себя в рамки жанра, Триер избегает сложных метафор и действует максимально прямо и мощно. Два мира разделяет мост, загадочный лес называется Эдем, а возвращается туда пара – датчанин словно топором прорубает тропинку к основному действию. Шоковая терапия – пожалуй, самое точное определение как и «Антихристу», так и методике главного героя картины. Но, окунув зрителя в бессознательное, Триер не стремится что-то объяснить, оставляя его наедине с картинкой, насколько прекрасной настолько и пугающе отталкивающей. Самые жестокие сцены действуют у Триера по отличным от обычных правилам. И, если самыми яркими и сильными впечатлениями от какого-нибудь «Груза 200» являются сцены с бутылкой и очередным изнасилованием, то у Триера самое страшное – это кадры с зависшей над мостом Шарлоттой Генсбур. Что до набивших оскомину вырезания клитора и балки, завинченной в ногу – то это, кажется, происходит само собой и недоумений по поводу патологий режиссера вызывать не должно.

Единственное, что осталось от привычного Триера в «Антихристе» - это страсть к антитезам, настолько навязчивыми, что широкая публика на этот раз будет действительно в ужасе. «Антихрист» полностью соответствует определению «кино не для всех» и в определенном смысле даже «кино не для кого». Негодования большинства образованных и совсем неглупых людей проще всего объясняется тем, что порнореализм в метафизическом тягучем мире в лучших традициях Тарковского - это слишком даже для Триера. Такого кино (в данном случае, условно говоря, кино) еще никогда не было – и если это будущее индустрии, в чем сомнений много, то, пожалуй, это конец. Возможно, критика и свист в Каннах сыграли доброе дело с картиной Триера, оставив ее в таком выгодном для датчанина положении – одну против всех. Об этом режиссер вероятно только мечтал. И на этот раз не должна повториться история с «Догмой-95», когда маргинальство стало модой и пронзило киноиндустрию вплоть до «Звездного пути».

Технарь-Триер в плане картинки не представил зрителю ничего нового. Если угодно, Триер-постановщик «регрессировал» до «Европы», на которую «Антихрист» походит больше всего. Исключение – небывалая цветовая палитра, настолько точно и тонко передающая настроение картины, что впору было бы в качестве описания показывать кадр с лесом и парящим над ним Генсбур. Картинка в «Антихристе» аутентична происходящему на экране – оторваться от этого невозможно, как бы сильно и не хотелось. Триер вновь возвращается к гипнозу как к средству воздействия на зрителя, а шоковые сцены – всего лишь капли в море, не больше.

Пару раз неудачно пошутив на тему подсознательного и Фрейда, Триер пишет свой мир совершенно по другим правилам, и когда в кадре появляется говорящий голосом автора лис – действие переходит на кардинально иной уровень. Природа и разум борются в «Антихристе» на равных, причем, одно ни в коем случае не является частью другого. Набрасываясь на героя Уиллема Дефо, героиня Генсбур не имеет в виду конкретного человека, страсть к которому погубила их ребенка – это борьба мужчины и женщины, природы и ее антагониста человека. Талант Триера говорить о давно сказанных вещах по-новому здесь достигает небывалого уровня. Кто бы еще догадался сделать это именно так?

В определенный момент «Антихрист» начинает вызывать сомнения в трезвости ума Триера, но последние кадры и посвящение сами знаете кому в финале, являются вернейшим подтверждением дееспособности датчанина.

Король жив, да здравствует король!