«Дух огня» — 2024: Доктор едет-едет сквозь снежную равнину

С 23 по 26 марта в Ханты-Мансийске проходил XXII Международный фестиваль кинематографических дебютов «Дух огня» — первый большой российский смотр в этом году. Так уж вышло, что именно у него особенно хорошо получается фиксировать актуальное настроение мира: находить в российском и иностранном кино приметы эпохи и даже иногда предсказывать будущее. В 2024-ом программа «Духа огня» получилась очень медицинской, похожей на глобальный общественный анамнез. На вопрос смотра «Что болит?» исчерпывающий ответ — «Всё».


За последний годы в массовых медиа прочно закрепилось понятие «Черный лебедь» — так называют события, которые, на первый взгляд, трудно спрогнозировать, и потому они гарантированно повергают всех в шок. Когда первые эмоции стихают, а голова снова начинает работать, выясняется, что произошедшее — конечно же, не случайность, а упорно не замечавшаяся закономерность. «Духу огня» систематически не везет становиться фестивалем, происходящим под крылом этих самых «черных лебедей». Из-за этого его программа чувствуется острее и наполняется новыми смыслами: реальность порою оказывается лучшим программным директором. В феврале 2022 года смотр в Ханты-Мансийске показывал фильмы, объединенные идеей эсхатологии: куда ни кинь, всюду апокалиптический клин. Наверное, это было отражение всемирно трудно пережитой пандемии коронавируса. Но злободневность темы оказалась дополнительно заточена новостями не о ковиде, а о конце мира и перезапуске фукуямовской истории, так что смотреть «Камешки» — засушливое роуд-муви от индийского режиссера П.С. Винотраджа — без контекста было уже невозможно. В следующем году смотр, как бы продолжая свое путешествие по этой теме, оптимистично взялся за вопросы сохранения душевного спокойствия. Он размышлял о чувствах, которые испытывает человек в моменты кризиса: о недоверии к ближнему, замкнутости, попытках ментального «ухода в лес». Эдакая кинематографическая терапия, ответ на вопрос «Как жить дальше?».

Читать: Разыскивается Внутренняя Монголия. События фестиваля «Дух огня» — 2023
Программа текущего года, по хорошему, должна была стать новым сезоном этого фестивального сериала. Сюжетная арка понятна: катастрофа случилась, потом была осмыслена, вот и настало время обратиться за помощью, чтобы начать ее лечить. Но 23 марта «Дух огня» открывается минутой молчания в память о погибших в «Крокус сити холле». Черный лебедь снова с нами: планы разрушены, царят неопределенность и тревога. Ну и взгляд на список представляемых лент, разумеется, сразу поддается корректировке. Оптимистичный фильм открытия фестиваля — «Ненормальный» Ильи Маланина — говорит о том, что любую неприятность можно пережить и устремиться навстречу будущему. В него возьмут всех, кто не боится.


Инженер Юрий (Александр Яценко) влюбляется в женщину из аптеки и берется помочь ей в лечении сына Коли (Елисей Свеженцев), прикованного к инвалидной коляске тяжелым заболеванием. Эффективность лечения показалась бы врачам спорной, но хуже от гимнастики и занятий на пианино уж точно не будет. Годы спустя оказывается, что воля к жизни и развитая мелкая моторика творят чудеса: Коля вырос в Иллариона Марова, почти полностью излечился и готовится покорить престижный китайский конкурс пианистов. Во второй половине «Ненормальный» красиво переворачивает историю: оказывается, это кино не о чудесном избавлении, но о ненормальных отношениях родителя и ребенка. Заболев синдромом спасателя, Юрий от чистого сердца жалует своему пасынку золотую клетку, берясь контролировать каждый его жизненный шаг. Далеко на топливе заботы не уехать, поэтому Николай все же решается развенчать миропорядок отчима: без крика («Ненормальному», к его чести, совсем неинтересны бытовые истерики) и лишнего пафоса выводя очень гармоничную мысль о сепарации поколений друг от друга. Расстаться все равно придется, и лучше сделать это мирно, без проклятий и обид.

Читать: Опять Шопен не ищет выгод: рецензия на фильм «Ненормальный»
Совсем другой тип отношений, и тоже подпорченный болезнью, показывают «Контакты» режиссера Дмитрия Моисеева. В конкурсной программе российских дебютов фильм об инопланетном вторжении (воистину наш (Микро)«Район №9») заменил «Исчезнувшего велосипедиста» — как и следует из названия, самоустранившегося из программы, потому что его не успели доделать к сроку. Советская научная фантастика — Стругацкие, Тарковский, документалки Свердловской киностудии и Киевнаучфильма — встречается на экране с беспросветным мраком провинции. В мире «Контактов» инопланетяне не просто существуют, а уже всем надоели, и не вызывают у человечества никаких восторгов. Несколько десятилетий висят над Землей странные инопланетные корабли-коконы, в которых приземлились посланники небес — уродливые биопаги, прозванные в народе «Виталиками». Виталики содержатся в специализированных НИИ недалеко от своих кораблей: тяжело болеют, если увезти их от родного излучения. За одним из таких несчастных наблюдает медсестра Нина (Ирина Саликова получила за эту роль главный актерский приз «Духа огня»).

Порочные чиновники и ОПГ-атаманы пытаются забрать Виталика себе, но она упорно отбивает беднягу, с которым выстроилась особая ментальная связь. Из истории, сдобренной по-настоящему блестящими визуальными находками — и это при бюджете, которого хватило разве что на целлофан, коим в «Контактах» обито решительно все пространство — веет тяжелой атмосферой квартиры, в которой умирает человек. Это ощущение неотвратимости гибели, которое проживают люди, ухаживающие за своими «лежачими» родными, от онкологии ли, другого неизлечимого ужаса, превращает «Контакты» в бытовой триллер. С элементами сай-фая, но именно что элементами — в корне сюжета остается размышление о том, как принять скорую смерть близкого, встретить ее и не сломаться, найти новые причины возвращения к жизни.


Казахский мальчишка Ерсултан (Ерсултан Ерман) переживает смерть бабушки — единственного по-настоящему родного человека — в драме Асхата Кучинчирекова «Бауырына салу», победителе международного конкурса. Учится верить своим родителям, некогда отдавшим его на попечение старушки, следуя древнему кочевому обряду. Фактически — отказались от сына. Иранский музыкант мечтает о головокружительной карьере, ничуть не меньше, чем у Фредди Меркьюри, но не может взлететь, привязавшись к земле из-за своего одиночества («По кругу», реж. Майсам Хасанзаде). Подвыпивший полицейский в обличье Юры Борисова (короткометражка «Прости меня, Аня») случайно забредает на свадьбу неизвестных ему людей и объявляет, что у него умерла жена. Кажется, что трагическая смерть на минувшем «Духе огня» постоянно бродила рядом, вглядываясь в зрителя из каждого угла и фильма. Иногда смерть смешная. Героя короткого метра (Андрей Фомин — Афоня из «Айты») «Лифт» превращает в фарш сотрудник метафизической Karma Police. Очень жаль, что в ленте Алики Юнг одноименная песня Radiohead так и не прозвучала для усиления комического эффекта. Иногда смерть поэтическая и снобистская до невозможности: героиня «Лихта» (реж. Максим Дудник) мается бессоницей и кровотечением из носа, а в итоге решает «уехать» из ненавистного города — получается трагический эпос на уровне мема про «Не пытайтесь покинуть Омск».

С недугами физическими, как ни странно, справиться легче, чем с ментальными. Главное действующее лицо ленты «Черное» (главный приз короткометражного конкурса), светлая душой девушка Сима (Елизавета Потапова) бежит от мафии, построившей бизнес на попрошайках. В марш-броске по подмосковным лесопосадкам девушка теряет голос, но куда важнее, что из страшного приключения она выходит утратив веру в человечество. Бежать от людей подальше, закапсулироваться от циничного мира предлагает и бразильский фильм «Собственность», оказавшийся странным неофолк-отголоском «Комнаты страха» Дэвида Финчера. Уезжая из хищного урбана в глубинку, женщина Тереза (Кайо Домингес) мечтала о спокойствии, но попала в ад человеческих страстей: спрятавшись в бронемашине, она наблюдает за протестами рабочих. Условия жизни приводят измученный прекариат к состоянию на грани революционного.


Кажется, что это столь любимый «Духом огня» антропологический драматизм — в последние три года на фестивале обязательно присутствуют ленты о малых народах и социальных группах, сражающихся против обезличивающего глобального зла. В этом году эта мысль всеми силами пытается выйти за пределы скучной критики капитализма, изыскивая способы борьбы за самое ценное — идентичность. Деньги никогда не заменят любовь, на чужом несчастье не построить счастье свое — Александр Титов кричит об этом своей короткометражкой «Отдай мне деньги, и я уйду». Молодой то ли рэкетир, то ли коллектор, пытается выбить деньги из девушки-должника, но покидает ее панельную лачугу не с рублем, а с моральным камнем на шее: растрогался, влюбился, проявил несвойственную его профессии мягкость.

Другие герои несправедливого времени — русская семья сборщиков фундука из «Последней цены», как-то не к месту и не ко времени оказавшаяся в разрушенном давней войной абхазском городке. Абхазия — что-то вроде нашего фронтира, территории свободы и жестокости, которой позавидуют даже видавшие многое персонажи вестернов. В ленте Наура Гармелия, прямо как в классическом «Золоте Маккенны», есть свои хорошие, плохие, злые — все они подвержены социальной лихорадке (еще одной болезни минувшего смотра). Только вместо золота местные герои и злодеи сражаются за орехи — и пусть это не обманет зрителя, считающего фундук менее ценным, чем золотые копи. Финальная масакра «Последней цены» — в хорошем смысле классический «бой местного значения» и балабановская история мести. Неслучайно именно эта лента стала фаворитом жюри и зрителей, забрав наибольшее количество наград — запрос на справедливость не по закону, но по душе, остается в российском кино самой важной темой. Как и ультранасилие, которое на границах государства российского отличается особенным зверством.


Отдельный пласт фестивальной программы в этот раз отведен фантомным болям, чьи причины, как и методы оздоровления, кроются где-то в глубинах психосоматики. Симулякр недуга может стать началом для забавной истории в духе «Черного зеркала» (название фильма «Мама, он из метавселенной, тебе понравится!» говорит само за себя, не правда ли?). Или же вылиться в притчу современного европейского стиля. Такое, к примеру, случилось с фильмом «Угол наклона» — драмой из души филиппинской нянечки, неудачно упавшей с табурета во время протирки хрустальной люстры. У не говорящей по-русски мигрантки Эли (Марисель Темпло) сильно болит рука, но врачи уверяют: с биологической точки зрения все нормально, а значит, боль эта вызвана чем-то пострашнее ушиба. Возможно — ужасной Москвой, которая пожирает приезжих на ужин. Или капризным ребенком Захаром, растущим в атмосфере эгоизма и нелюбви. Его деспотичной матерью, предпочитающей воспитанию сына роли в концептуальных спектаклях «Электротеатра Станиславский». Полицией и Росгвардией, которая в мире фильма прячется буквально за каждым кустом, вызывая у героини (а также режиссеров Анны Далингер и Станислава Фомичева) чувство неподдельной фрустрации. «Угол наклона» — кино победившего криптореализма, детализированная сказка о городе по Оруэллу, где улицы очищены от любого проявления жизни. В этом гиблом месте людям с душой не остается ничего кроме страданий.


Этому миру не нужны любовь, искусство, порывы — ему нужна только реклама. Джефф Агаев, автор фильма «12 этажей спустя», с экрана объявляет главный общественный недуг современности. В своем дебютном фильме он и режиссер, и автор, и главный герой — перебивающийся фрилансом голодный художник из Красноярска, задумавший экранизировать свой пространный роман о человеке, научившемся проникать в сознание людей, зависших между жизнью и смертью. Книга не то чтобы популярна — знают о ней единицы, но среди оных петербургские артисты Евгений Ткачук и Илья Дель, музыкант Олег Гаркуша. Они решают помочь своему товарищу в воплощении мечты. Правда, далеко уехать на голом энтузиазме не получается: у всех работа, дела, несовпадение графиков. Съемки тормозятся, так толком и не начавшись, а грустный автор начинает уходить в себя, прикармливая беспомощностью внутренних демонов. Кроме чисто житейских ситуаций — вроде обследования в психдиспансере — это выливается в сюрреалистический кукольный театр. Ни дать ни взять — пляска смерти, которая подкупает своей случайной актуальностью.

Читать: «Последняя цена» и другие победители фестиваля «Дух огня»
«У вас окна гезетами заклеены», — замечает герой, попытавшийся разглядеть за стеклом что-то хотя бы отдаленно напоминающее пейзаж. Не газетами, но новостями — поправляют его бесы. Собственно, по этой фразе минувший «Дух огня» запомнится больше всего.