«Зимний»: Молодые кинокритики о фильмах «Меньшее зло», «Большие змеи Улли-Кале» и «Рядом»

Продолжаем публиковать рецензии с конкурса, прошедшего рамках первого открытого фестиваля авторского кино «Зимний» и призванного открыть в кинокритике новые имена. Десятки молодых авторов, студенты киноведческих курсов ВГИКа, ГИТИСа, МШК и факультета журналистики МГУ получили возможность попробовать себя в роли профессиональных кинокритиков. 56 участников прислали более сотни текстов. Полуфиналистами стали семь участников, первые четыре текста мы разместили в предыдущем материале. В этой публикации представляем три статьи, написанные на фильмы «Меньшее зло» Виктора Шамирова, «Большие змеи Улли-Кале» Алексея Федорченко и «Рядом» Тамары Дондурей.


«Меньшее зло»: Камерная мелодрама Виктора Шамирова, лечащая душу

– Как себя чувствуешь?
– Как парашютист перед прыжком


Действие фильма разворачивается в четырёх стенах и подчиняется театральным законам, а четыре героя составляют в нем единый организм, внутри которого происходят слишком «интимные» процессы. Композиция отсылает к пьесе, надписи, подвешенные перед камерой, разделяют главы, а история, разыгрываемая в таких камерных условиях, обретает философский смысл.

Между Максом (Алексей Розин) и Викой (Полина Агуреева), давней супружеской парой, в буквальном смысле с самых первых их совместных кадров существует каменная стена, здесь ее олицетворяет несущий столб, который муж во время ремонта всё-таки решил не сносить. Далее в действие врывается их друг Павлик (Виктор Добронравов) со своей случайной спутницей Алисой (Юлия Гревцова). С их появлением повествование начинает обретать новые краски. Фильм наполняется невнятными, на первый взгляд, разговорами «ни о чем», которые постепенно перерастают в объяснения в чувствах между героями, одновременно перемежаясь с нелепыми фразочками Алисы – «странноватой» и чересчур свободной девушки, работающей в секс-шопе. Она сочетает в себе наивность с умением философствовать, и именно из её уст звучат одновременно и самые нелепые и самые важные мысли фильма «Меньшее зло». Сперва являясь барьером между тремя давними друзьями, она постепенно становится мостиком к появлению понимания между ними. Потому что умеет говорить вслух то, о чем принято молчать.

Музыка в фильме практически не прекращается, как и диалоги — обычные кухонные разговоры, обретающие вдруг новый смысл. Высказывания «о жизни», чередуясь с бытовым и очень считываемым, и в то же время острым юмором, обладают терапевтическими свойствами. В наше время каждому человеку как никогда важно найти возможность отключиться от внешнего и глобального, перейдя к личному и сокровенному. Главное – не побояться раздвинуть стены и наконец-то дать голос своим истинным мыслям и желаниям.

Баранова Елизавета, ВГИК


***

«Большие змеи Улли-Кале»: Уральский found-footage


О дуэли Михаила Лермонтова с Николаем Мартыновым знают, наверное, все. А вот о дуэли Лермонтова с художником Петром Захаровым не знает, скорее всего, никто. Этот важный эпизод из жизни великого поэта так бы и остался неизвестным, если бы не найденный недавно клад. Алексей Федорченко, режиссер фильма, справедливо рассудил, что страна у нас большая, поэтому и кладов в ней должно быть много. Правда, в последнее время не так чтобы находили что-то интересное, но это досадное недоразумение ему вместе со съемочной группой удалось исправить, взяв в руки лопаты и проведя некоторое время в лесу под Екатеринбургом. Труды уральских кинематографистов окупились сторицей: в найденном здоровенном деревянном ящике обнаружилась удивительная находка. Это было не банальное золото или бриллианты, а кинопленка — девять фильмов девяти дореволюционных режиссеров. Все ленты посвящены Кавказу: истории, традициям и изобретениям населяющих его народов.

Время не пощадило грандиозный культурный артефакт. За почти сто лет пребывания в земле тридцать процентов пленки оказалось безвозвратно испорченным, что побудило режиссера взяться за восстановление погибших фрагментов с помощью средств современного документального кино. Кроме того, некоторые игровые моменты были пересняты заново, другие заменены анимацией. Как сообщают авторы, пленка была не только кропотливо реставрирована, но и раскрашена, ни много ни мало, с помощью нейросети, что безусловно добавило достоверности получившейся версии этого любопытного кинодокумента.

Псевдодокументальный фильм Алексея Федорченко состоит из девяти глав, не связанных друг с другом общим сюжетом (особо хочется отметить «Пушкин и Газават», «Портрет старого чеченца», «Теория и практика Зикра» и «Козломобиль»); рассказывает он о том, что происходило на Кавказе в течение последних двухсот лет. Нашли свое отражение как хорошо известные исторические события, так и события, имевшие сугубо локальный или даже личностный характер. Диапазон интересов авторов фильма впечатляет: здесь можно найти буквально кого угодно — от кавказской жужелицы до графа Л.Н. Толстого.


Не стоит воспринимать «Больших змей» как попытку исторического или этнографического экскурса — в ней факты перемешаны с мифами и анекдотами в стиле Даниила Хармса настолько плотно, что отделить их друг от друга не представляется возможным. Тем не менее, получившийся конгломерат казалось бы мало совместимых отрывков, обрывков и отрезков неожиданно на глазах у зрителя превращается в стройное и целостное произведение, которое в течение немногим более двух часов раскрывает глубинную природу отношений Кавказа и России.

Мало сказать, что эти отношения никогда не были простыми. К достоинствам фильма относится и то обстоятельство, что режиссер, по-видимому, нашел единственно возможный тон, с каким можно приниматься за повествование на эту тему. От его обманчиво несерьезного взгляда не ускользает ни одна деталь, он ничего не выбрасывает и всему находит свое законное место и объяснение. Фильм перенасыщен информацией самого разного рода, и, безусловно, заслуживает вдумчивого повторного просмотра.

Большие змеи Улле-Кале, по задокументированным свидетельствам «надежных очевидцев», ничуть не уступают, а возможно и превосходят по своим размерам, коварству и прожорливости всех остальных больших змей мира. В этом убеждается на собственном печальном опыте и режиссер Алексей Федорченко. Возможно, последняя сцена может показаться некоторым зрителям искупительной жертвой, но таких, скорее всего, окажется незначительное меньшинство.

Сергей Колесов, Московская школа кино


***


«Рядом»: Русская хандра


Первая полнометражная картина Тамары Дондурей — тонкое, хрупкое, с любовью созданное кино. Это фильм о потерянной, сомневающейся, недолюбленной, кажущейся сильной, но очень уязвимой, щемяще несовершенной, одинокой, нервенной, с глазами цвета моря — Кире. Она успешный архитектор, мечтающий, как и её мама когда-то, перестроить всю Москву по-своему плану и вернуть центр города людям. За масштабными архитектурными проектами героиня прячется от мира, прячется от собственных чувств, прячется от осознания того, что она уже взрослая и вроде пора бы родить ребёнка. Кире нужна только работа, чтобы не слышать голос внутри, который кричит, о том, что жизнь — это вовсе не маленькие идеальные домики и крошечные в них человечки для архитектурных моделей. Но Кира этот голос заглушает и пытается отделиться от всех, никому не рассказывая о своей боли, тревогах, чувствах, прикрываясь с обидой и отрешённостью звучащими словами: «А что бы изменилось?».

Героиня Екатерины Ермишиной выстраивает грань между собой и миром. Её молодой человек — Ваня (Илья Маланин), некогда архитектор, а теперь тренер собак-поводырей, создатель приложения для незрячих, меланхоличный, настолько лёгкий, что почти неосязаемый в материальном пространстве героини, не нуждается в стабильности, которая так необходима Кире. Никогда не знаешь, на какой машине он приедет завтра или какую собаку приведёт домой в следующий раз. В начале фильма Ваня говорит, что зарегистрировался на забег пятнадцатого числа, но на марафон он уже не попадёт, и Кира будет просто наблюдать за бегунами, отчаянно понимая, что она совсем не успевает за ритмом этой жизни…

Очевидно, Ваня хотел бы стабильности лишь в одном — в отношениях с Кирой, но это и есть камень преткновения: она не позволяет ему любить себя, не открывается до конца, заставляет вечно чувствовать себя виноватым, словно пытается отдалить его и не привязываться слишком сильно, поэтому и нащупывает прочность их связи — признанием, что она якобы сделала очередной аборт. Важен эпизод, когда Кира закуривает у подоконника. Между ней и Ваней очерчена та самая граница — тоненькая белоснежная занавеска, которую парень сжимает в руках, чтобы вот-вот коснуться героини, но в последний момент он всё же отступает, ей ведь это не нужно.


Вечером в этот же день Кира записывает голосовое сообщение для Вани: «Я ничего ещё не сделала. Жду тебя дома». И робко добавляет: «Имя ему выберем». Затем она переслушивает это сообщение два раза, словно в попытке убедить, договориться с самой собой, что на этот раз она оставит ребёнка и теперь всё будет по-другому. Сообщение будет звучать эхом оторвавшейся и падающей в бездну частички жизни Киры — больше она Ваню не увидит.

Несмотря на потерю всё-таки близкого человека, Кира будет пытаться и дальше следовать ежедневному однообразному распорядка дня, но не получится… Шаткий макет её жизни будет рушиться на глазах, чтобы Кира наконец-то прозрела, и увидела, что в изменчивом, текучем, нестройном механизме жизни никакие планы и инструкции не срабатывают. Созвучно событиям на экране, музыка Анны Друбич в этом фильме ощущается, как громко ударяющиеся об поверхность капельки утекающего для Киры времени.

Биться головой в костяшки пальцев до кровавой боли об раковину, разбивать молотком экран телефона, носить Ванину синюю кофту, пытаться стянуть штаны с бывшего однокурсника, протыкать палец вилкой, до хруста сжимать и обволакивать слезами мамины ноги, закрывать уши от бессилия, с хрипом повторяя «Мама, мама, мама», чтобы ничего не слышать, а лучше, чтобы всё вокруг исчезло или чтобы время вернулось назад — дрожащая, раненая, неоперившаяся, совсем потерявшаяся Кира делает себе и другим больно.
Она очень боится, но хочет научиться любить. Только бы не стать такой гордой, самоуверенной, отстранённой, как мама (Ингеборга Дапкунайте), только бы не быть «незрячей», как она. Кира научится. И рядом с ней есть помощники — всё, что осталось от Вани — ребёнок и маленький, чуткий лабрадор. Они будут рядом, и Кира преодолеет эту хандру.

Даяна Алиева, 2 курс театроведческого факультета ГИТИСа