8 фильмов фестиваля, привязанных историческим событиям
Ностальгия, переосмысление, просто красивые шляпы и люди удивительной судьбы - все это страшно интересно, и на минувшем ММКФ было представлено в полном объеме: в двух сотнях фильмов фестиваля нашлось место всему, от мистификации до реконструкции, от общих мест до невиданных уголков старушки-истории. Мы выбрали восемь фильмов, сравнительно четко называющие эпоху, с которой работают, чтобы продемонстрировать, как из воспоминаний и хроник прошлого складывается мозаика чаяний дня сегодняшнего.
Путь этот охватывает более столетия и начинается на далеких Филиппинах..
1896-1897
«
Колыбельная печальной тайне»
Широко известный в фестивальных кругах филиппинский режиссер
Лав Диас, чьи фильмы длятся как сезон хотя бы мини-сериала, снял восьмичасовое полотно про
филиппинскую революцию конца XIX века. 30 декабря 1896 года расстрелян идеолог восстания против трехвековой испанской власти Хосе Рисаль, но дело его живет. По многочисленным сюжетным тропам «Колыбельной» плутают и поэт, бегущий от властей и отвечающий за роль искусства в жизни вообще и деле революции в частности (роль бессмысленная, но не бесполезная), и вдова пламенного революционера Андреаса Бонифасио, безрезультатно ищущая тело покойного мужа, и человек с «микробами в легких», которого не допустили до благородной борьбы, и женщина, помогавшая испанцам истреблять земляков (впрочем, по личным причинам). Диас не просто пытается запечатлеть хронику народной памяти так, будто в 1897-м на Филиппинах уже была камера (изображение черно-белое, формат кадра 4:3), но и замешивает гиперреализм длинных планов с зыбкостью реальности (испанский генерал-губернатор замечает, что филиппинцы верят в мифы, байки и всякие россказни). Тут, конечно, происходит то, чего в восьмичасовой картине сложно избежать: периодически режиссер все-таки нарушает собственные правила, начинает двигать камеру (которая в 97-м была бы для этого не приспособлена), перебивает всеобщую атмосферу опиумной курильни затянутым реализмом, рефреном повторяет стихотворение Рисаля, вновь и вновь в диалогах разных героев пересказывает уже свершившиеся события.
Лента Диаса заканчивается задолго до независимости Филиппин, хотя дальше было еще интереснее: в дело вмешались США, повоевали с Испанией, перебили местных партизан и установили контроль над страной. Только в 1916-м был взят курс на независимость островного государства. В США же, как и в ряде других крупных государств, чуть больше десятилетия спустя случилась Великая депрессия.
1929
«
Гений»
Дебютная картина театрального режиссера
Майкла Грандажа как раз начинается вместе с мировым экономическим кризисом: лакированные ботинки топают по лужам, все как будто запачкано сепией, писатель Том Вулф (
Джуд Лоу) красиво курит в рапиде, но денег нет, а он обошел уже все издательства с исполинской рукописью дебютного романа (который выйдет под именем «Взгляни на дом свой, ангел»). На удачу экспрессивного писателя его труд попадает в руки не расстающегося со шляпой даже в постели редактора Максвелла Перкинса (
Колин Ферт), чьи пометки предположительно сделали лучше романы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда и Эрнеста Хемингуэя. Это становится началом прекрасной дружбы и череды бесконечных правок: Вулф пишет в день столько, сколько Фицджеральд за всю жизнь, а Перкинс утомительно с ним на эту тему дискутирует и проясняет авторские мысли, чтобы и читателю стало полегче. Гимн редактору, «Гений» не выходит за пределы красиво и проникновенно рассказанных дежурных банальностей ЖЗЛ, с той лишь разницей, что редактор (гений - это, собственно, про него) не просто сидит за столом и закидывает авансами новоявленный талант, а еще и ходит по улицам, слушает музыку и воспитывает баскетбольную команду дочек (у Перкинса их было пять), что, в общем, не менее интересно, чем писать великие романы.
1930-е
«
Светская жизнь»
Где-то на соседних улочках Большого яблока, где Вулф наслаждался джазом и мучился от правок, случается и новый фильм
Вуди Аллена, на первые полчаса укрывающийся в Лос-Анджелесе. Молодой еврей Бобби (
Джесси Айзенберг) сбегает от родственников в Голливуд, чтобы начать взрослую жизнь в месте, где светят звезды. С порога он, разумеется, влюбляется (
Кристен Стюарт), но у девушки уже свой непростой роман, что наталкивает Бобби на мысль, что пора возвращаться в NY (где он поднимется до небывалых высот, управляя клубом брата-гангстера). История про неслучившееся «долго и счастливо» погружена в славные 30-е, и тут Аллен отрабатывает потребительский набор ностальгии, злоупотребляя необязательным неймдроппингом (
Фред Астер,
Уильям Уайлер,
Грета Гарбо), но тщательно избегая любой конкретики (даже классическая встреча нового года проходит без растяжки с встречаемым годом). Впрочем, и в остальном режиссер верен себе: навязчивые шутки про евреев, приятные люди не приходят в гости без остроты, город показан, как на экскурсии (преимущественно - Лос-Анджелес), многослойный праздник жизни смягчается прослойкой тоски.
В расположенной на соседнем континенте Аргентине два десятилетия спустя - тоже, к слову, из-за женщины - происходили и вовсе мистические исторические события.
1952 - 1974
«
Эва не спит»
Второй полный метр аргентинца
Пабло Агеро - ночной кошмар родины, случившийся аккурат после смерти
Эвиты Перон, экс-актрисы, жены президента Хуана Перона, одной из «голов» «перонизма» (авторитарный микс лучших черт капитализма и социализма). Первую леди забальзамировали, а потом возили по всей стране два десятилетия, во время которых Аргентину сотрясали перевороты и попытки переворотов. «Эва не спит» бьется на три основные главы (в одной
Дени Лаван много курит и показывает живот), демонстрирующих, как даже мертвая Эва влияла на граждан страны: мистическим образом, буквально завораживала. Агеро возлагает вину за все исторические пертурбации на «эту проклятую суку», и в пространстве некомфортного и довольно телесного фильма эта мысль, повторяемая выписанным специально для двух коротких монологов и курения сигареты через мундштук
Гаэлем Гарсией Берналем, кажется логичной в своем очевидном конспирологизме.
1957-58
«
Эксцентрики»
Хронологически умещающийся между двумя главками предыдущей ленты фильм польского патриарха
Януша Маевского рассказывает про возвращение на ставшую коммунистической родину молодого и предприимчивого джазового тромбониста Фабиана (
Мацей Штур, очень похожий на
отца), побывавшего в США и Великобритании. Напуганная серость послевоенной Польши идет трещинами, когда Фабиан начинает играть On the sunny side of the street, каждый полицейский и врач, если поскрести, оказывается человеком с джазовыми навыками и музыкальным прошлым, а танцевать под ритмы блюза и свинга гораздо веселее, чем сидеть на партсобраниях. «Эксцентрики», выполненные в жанре «пожилой человек вспоминает молодость», напоминают и карикатурную версию «
Оттепели» (в общем, это мог бы быть и телефильм) и экранизацию поговорки «сегодня ты играешь джаз, а завтра родину продашь», но в обоих проявлениях ему настолько не хватает фантазии и юмора, что периодически становится жутко неудобно за автора.
1964
«
37»
Back in USA: в Бруклине ночью насилуют
девушку, а никто из 37 жителей окрестных домов, кто слышал, как это происходит, в полицию не позвонил и не помог. Дебютная лента датчанки
Пак Грастен рассказывает о некоторых из этих людей. В меню: мексиканец-лифтер, боящийся НЛО, две пожилые и полоумные кошатницы, шарящиеся по помойкам, утомленные расовыми стереотипами афроамериканцы, чей сын молится на постеры
Мухаммеда Али и другие. Грастен подходит к истории про изнасилование с неплохим чувством визуального, но все находки ленты перечеркивает его лобовая социальность: сваливаясь и в гуманистический пафос, и в излишнюю иллюстративность (герои должны олицетворять срез общества того времени), «37» напоминает яростный пост в фейсбуке по очередному резонансному поводу.
2010-е
«
Море в огне»
Еще одна картина на значимую тему, к тому же - победитель последнего Берлинале. Режиссер
Джанфранко Рози высадился на итальянском острове Лампедуза, с начала 2000-х служащем перевалочным пунктом мигрантам из африканских стран. В связи с «арабской весной» поток снова возрос, и Рози пытается не просто зафиксировать происходящее (собственно, полноценное прибытие показывают ближе к финалу, зато с кровью из глаз, криками и обезвоживанием), но и как-то зарифмовать жизнь европейцев с теми, кто переплывает море просто в нечеловеческих условиях. Периодически Рози теряет вектор, снимая просто то, что видит, соединяя набор сцен в высказывание про то, как важно море и для тех, кто промышляет рыболовством, и для тех, кто по нему спасается от жизни, хуже обычной, а в конце, очевидно, не зная чем закончить, делает три финала, все - без катарсиса.
декабря 2015 - январь 2016
«
Ке-ды»
Новая лента
Сергея Соловьева - черно-белый комикс с блеклыми цветными вставками про юношу по кличке Джаггер (
Николай Суслов), имеющего желание перед армией купить кеды, которые ему, с одной стороны, не нужны, а с другой - будет ради чего вернуться. В этот значимый день он знакомится с гением педикюра, девушкой Амирой (
Аглая Шиловская), у которой есть сын-аутист, путешествует по городу (первый пункт - торговый центр), а потом все-таки уходит служить. Соловьев, успешно валяющий дурака на тему потерянности молодого поколения, снабжает происходящее бесконечными титрами, артисты специально не стараются, реплики напоминают пропущенную через блендер речь беспризорника и младенца («
хуё-моё с бандурой», - говорит один из персонажей, а режиссер повторяет это титром на пол-экрана). В финале становится совсем дико: сцены с отправляемой на фронт 10 декабря 2015-го молодежью монтируются со знаменитыми аналогичными кадрами из «
Летят журавли», Соловьев на весь экран пишет «
Лишь бы не было войны», а потом отправляет героя стрелять из танка в Украине. Все это соприкасается с реальностью будто бы хэштегами:
#Баста на саундтреке, #Путин, #Украина, #Обама фигурируют в одном коротком монологе, ну а дальше -
#аутизм, #компьютерные_игры и
#кеды. Тем не менее, эта барахолка идей заставлена любимыми вещами самого режиссера (Джаггер, The Beatles, «Летят журавли»), мнимая актуальность оказывается мимо кассы, а песни
Басты служат своего рода обезболивающим для наблюдения за происходящим, что, в общем, тоже показательно.
3 комментария
обсуждение >>