25-ый «Кинотавр». Выводы

Кто, если не Котт?


Уже подвели итоги юбилейного «Кинотавра», уже прозвучали слова Александра Роднянского, что фестиваль закрыт, уже показали «Левиафан» в нецензурированной версии, уже спел Леонид Агутин песню прощания гостей «Кинотавра» с сочинским берегом.

Распределением призов редко бывают довольны и номинанты, и специалисты, и зрители. Любое жюри подвергается упрекам в компромиссе, широких жестах, консерватизме или диктате председателя. К жюри под руководством Андрея Звягинцева можно примерять любую из этих претензий, но это не отменяет того факта, что ключевой сценой церемонии Закрытия стали слезы Александра Котта, который при символическом бюджете вытянул бессловесную картину про испытание бомбы на Семипалатинском полигоне, и на награды в принципе не рассчитывал. Победу «Испытания» многие трактуют в эстетическом ключе: мол, Звягинцеву такой фильм, должно быть, близок стилистически, художественно, по духу. Думается, тут немалую роль все-таки сыграл поступок, акт режиссерской воли, могучий процесс веры в собственное дело.


С наградами все более-менее понятно: распределение призов дает некую картину фестиваля и кинематографии в целом, но, разумеется, не такую точную, как сама конкурсная программа, ведь большинство молодых, характерных и заметных фильмов программы осталось за бортом, и слишком уж «мужским» оказался наградной лист этого «женского» по режиссерскому составу «Кинотавра».
Главная призовая «чаша» миновала многих: «Дурака» Юрия Быкова - драматургически закрученное кухонное возмущение на извечную коммунальную тему с месседжем в духе «вы звери, господа». И «Комбинат “Надежда”» Натальи Мещаниновой - молодое и экспрессивное кино о нежелании молодежи жить по закону «где родился, там и пригодился». И «Класс коррекции», и «Как меня зовут», и «Звезду», и «Ещё один год». Большинство этих и других конкурсных картин роднит возраст авторов и их социальный прищур. «Кинотавр» дал надежду, что появилась та "молодая шпана" (молодая по-режиссерским меркам - от 25 до 30), что сотрет с лица зрителя презрительную усмешку от словосочетания «российское кино».


Юбилейный «Кинотавр» заставляет говорить о том, что в отечественной индустрии прошло время молодости без молодых, пришла свежая кровь, а короткий метр и неигровое кино, как и женщины-режиссеры, - уже не диковинка, не мутация и не блюдо для гурмана, а то кино, интерес к которому давно зрел и вот - начал приносить первые плоды. «Испытание» Котта не особенно вписывается в эти тренды, но насколько это хорошо или плохо, станет ясно через несколько лет, когда герои нынешнего «Кинотавра» оправдают (или, вдруг, нет) возложенные на них надежды.


В целом программа «Кинотавра» построена так, чтобы продемонстрировать широкую картину современного российского кино в родном отечестве. В ней соседствуют документальная лента про хоспис «21 день», комедия про национальные отношения «Ч/Б», вербатим «Спроси меня», ремейк старой советской ленты - фильм «Еще один год», современная версия "Анны Карениной" - «До свидания мама» и т.д. Глядя на этот диапазон картин, понимаешь, что, как отметил в финальной речи Андрей Звягинцев, российский кинематограф существует. Он не просто есть, а даже живет и пульсирует, реагирует на внешние и внутренние раздражения, заполняет все свободные ниши - и вообще веет, где хочет. Пока этот организм кажется немного импульсивным или истеричным - он либо смеется, либо плачет, а иногда - сосредоточенно молчит.


В «кинотаврическую» картину удачно вписался и «Левиафан» - фильм, чей мифологический гигантский скелет глубоко погружен в нордический быт города на берегу Кольского полуострова. То, что не вышло у Звягинцева в качестве председателя жюри, с лихвой удалось сделать его фильму, завершающему фестиваль. Призер Канн подытожил современный курс отечественного кино, в котором люди задаются какими-то еще вопросами кроме «Как разбогатеть, ничего не делая?». И даже его рассуждения о жизни (в России, да и не только) не обошлись без точного воспроизведения быта, множественных застолий и нецензурной лексики. При этом нельзя сказать, что в фильме Звягинцева перебор с водочной продукцией и матом: после показа некоторые критики говорили, что в жизни видали и хлеще, хотя Минкульту, конечно, видней.


В нынешнем виде большинство картин, произведенных, кстати, при поддержке Министерства культуры РФ, в прокат не попадет, в первую очередь именно из-за нецензурной лексики. Мат на экране - воистину главная тема этого года: 10 из 14-ти фильмов содержат бранные слова, и почти каждая пресс-конференция включала себя вопросы о том, как стремящийся к дотошному реализму автор, подпавший под действие соответствующих законов, собирается действовать дальше. Дальше всех пошла Наталья Мещанинова, которая уже в производственный период, зная о готовящемся законе, переснимала каждый дубль с матом в благородном варианте, теперь осталось только смонтировать «Комбинат “Надежда”» под номером 2. Иван И. Твердовский с лентой «Класс коррекции», награжденной как лучший дебют и отдельно - призом жюри кинопрокатчиков, все запреты обошел заранее - и впервые за свою творческую карьеру отказался от использования мата в кино. Несколько неестественным без обсценной лексики смотрелся и "Дурак" Юрия Быкова, который, при всех допущениях, все-таки делал социальное кино с гнетущими застольями, монологами нетрезвых городских голов и емкими репликами живущих в аварийном доме маргиналов (сплошь алкоголики, полусумасшедшие бабушки и трудные дети). Многие отмечали, что цензурированная реальность (даже если это самоцензура) выглядит несколько фальшиво, какой бы верный посыл в картине не скрывался.


Неестественное вытеснение реальности из фильмов для широкой аудитории ведет к обратному процессу на территории авторского кино, режиссеры которого дополняют пространство пугающей реальности емкими метафорами, библейскими мотивами или цитатами из крупных режиссеров (Триера, Хичкока, Германа). Чтобы оценить силу этих процессов, нужен контекст. Один возник в рамках «Кинотавра», другой - в окружении конкурентов за прокатные высоты, третий срабатывает при соприкосновении картины с жизнью зрителя. И тут уже возникает спортивный интерес: сколько фильмов этого «Кинотавра» до проката вообще доберутся, в каком соседстве окажутся и какой эффект произведут.