"В тумане" - четвертый фильм Сергея Лозницы, принимающий участие в "Золотом абрикосе". Первая игровая картина, "Счастье мое", два года назад завоевала в Ереване "Серебряный абрикос", в этом году новый фильм взял Гран При фестиваля.

Накануне Сергей Лозница провел для журналистов мастер-класс по режиссуре, хотя в программе мероприятие значилось как «пресс-конференция». Всегда интересно услышать от автора больше, чем ответы на стандартные вопросы, которые можно прочитать в любом интервью. В Ереване беседа получилась чуть шире, чем обсуждение места жительства Лозницы и причин, по которым сценарий ждал своего часа 11 лет.

О рождении сценария:
"Я начинаю от идеи. Обычно редко, когда есть один и другой эпизод, которые я потом составляю. Нет, все идет постепенно, кирпичик за кирпичиком, потом появляются образы, герои. Кино - то же самое, что скульптура. Камень - это идея, а мы постепенно отсекаем лишнее".

О формировании стиля:
"Эстетику формирует стило, то, чем вы пользуетесь, в данном случает язык. Первый кадр фильма, простая фраза - «по лесу едут два партизана». Фраза короткая, и лаконичнее ее сказать одним планом. Первая фраза задает стиль, следующий кадр предполагает также один план. Возникает вопрос: если такие длинные планы, как удержать зрителя? Значит, каждый новый план должен давать новую информацию. А кадры длинные, потому что время необходимо".

О движении камеры:
"Начальная сцена - повешение, начинается как портрет и заканчивается натюрмортом. Мы идем к этому натюрморту с теми, кого ведут на казнь. Они пересекают кадр, мы смотрим им в затылок, и становимся как один из ведущих иди ведомых на казнь, потом поворачиваемся, видим в яме далеко виселицу, видим рынок. Дальше мне нужно повернуться и остановиться. Мы придумали, что там хватают женщину, поднимают ребенка, чтобы это движение компенсировало движение камеры. Для каждого кадра мы придумывали, как будет двигаться камера".

О содержании кадра:
"В кадре не показывается сама казнь. Это не было как у Ларисы Шепитько: все - туда, и все планы - крупные. Я не хочу показывать казнь, я хочу - людей, это они формируют настроение сцены. Когда казни происходят часто, люди к ним привыкают. Поэтому мне важно не возводить на постамент смерть, а показать реакцию людей на нее".

О Владимире Свирском и его герое:
"Когда я пишу сценарий, я вижу тип человека, могу составить фоторобот по этому образу. Я описал этот образ Грише Добрыгину, Гриша сказал: я такого знаю, и посоветовал мне посмотреть своего сокурсника, Володю Свирского. У Володи не только внешность, но и характер совпадает с героем".
"В первой картине герой был пассивный, он был только проводник в пространстве, в котором разрушены связи, чувство доверия, враждебность. В этой картине герой как Герой, он совершает поступок, его судьба - центр повествования".

Об ошибках:
"Там есть ошибки в картине, но я не скажу о них".

О жизни и моделях жизни:
"Искусство - это не наша жизнь, это модель. Чтобы что-то понять, надо выйти за рамки жизни. После этого мы можем из модели создавать нечто, что является жизнью. Все законы химии, физики - это не жизнь, это все создание нашей мысли, абстракция".

О самых важных знаниях:
"Я бы каждому рекомендовал изучить математику и музыку. Все самое главное из этих двух величин вырастает".

О фильмах, которые нравятся:
" «Жить» Сигарева, «Конвой» Мизгирева, «Елена», «Шапито-шоу», ничего нового я не скажу. К сожалению, не так много, 3-5 фильмов в год, о которых стоит говорить. Очень мало. А кино в России делают сотни".

О картине Ларисы Шепитько «Восхождение» по повести Быкова:
"Когда картина была в Берлине, Фассбиндер был в жюри, и он был против этой картины. Для меня пафос, который существует в этой ленте, не совсем приемлем. Он вытесняет собой тему".

О побуждающих к творчеству мотивах:
"Наверно, это личные мотивы. Всегда было странное чувство, что я не туда попал… Почему люди лгут? Такие детские вопросы, они до сих пор остались.
Есть точки в жизни, через которые вы не можете пройти, пока не поймете и не скажете правду. Пусть она жестокая, но пока вы не найдете ответы, вы жить дальше не сможете".

О деньгах:
"Если вы хотите изображения и снимаете на мобильный телефон, вряд ли у вас будет изображение. Звук хороший вы не получите тоже. Ресурсы важны. Можно ли сыграть Пятую симфонию на одной струне? Деньги - это возможности, не более того".

Об устаревании фильмов:
"Это невозможная ситуация - создавать экспонат и быть одновременно экспонатом музея. Я думаю, что неправильная мысль, думать о том, устареет твой фильм или нет. За обедом думай о еде. Это вопрос, почему со временем стареют фильмы. «Приговоренный к смерти бежал» или Дрейер - не устарели нисколько. Но меняется техника, способ съемки. Новые технологии иначе воздействуют. Не мы диктуем технологии, а технологии диктуют нас".

О том, что волнует:
"Сейчас работаю над новым сценарием, о событиях в Бабьем Яре в августе-сентябре 1941 года, в котором будет исследована тема истребления. Меня интересует тема «Современная цивилизация и Холокост». Меня интересует вопрос демонизации, подозрения в злом умысле, с которым мы сталкиваемся каждый день. Простой пример: вы летаете самолетом, и проходите досмотр, то есть вас подозревают в злом умысле. Ничего страшного, вы это воспринимаете нормально. Эта демонизация вторгается в нашу жизнь. Я за эту тему берусь, а какой будет сценарий, я не знаю".