«Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына»: Языческие божества Андрея Кончаловского

Заключительная часть «деревенской» трилогии


Взмывают в космос ракеты. Свершаются чудеса науки. В телеящике бомбоподобная Лариса Гузеева сводит одинокие сердца, а Эвелина Хромченко, похожая на стрекозу в декольте, выносит суровый «Модный приговор». Под всем этим ворохом примет цивилизации спит огромная страна, не замечая ни вороха, ни цивилизации.

Смотреть онлайн «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына»
Под дребезжание будильника времен молодости наших дедушек высунется из-под скучного ситцевого одеяла недовольная рука, хлопнет будильник, с другого конца вылезет желтоватая нога, потом — другая, раздастся хриплый утренний матерок, пакетик дешевого чая утонет в надтреснутой кружке. Не замечая очередной ракеты, выпущенной с космодрома поблизости, просыпается почтальон Алексей Тряпицын, чтобы завести мотор в своей лодке и начать вечное свое движение по рекам да озерам к заброшенным хуторам, избам, к пенсионерам, пьяницам, матерям-одиночкам и прочему деревенскому люду — с газетами да пенсиями. Он — Вестник Цивилизации. Той самой Цивилизации, что демонстративно повернулась к этим людям спиной и ждет, когда же они без нее загнутся.

Только ей, Цивилизации, невдомек, что о ней тут вовсе не печалятся и загибаться без нее не собираются. Местный почтальон Тряпицын и его окружение — вечно пьяный местный философ Витя, веселые пенсионеры с неожиданной любовью к творчеству Клода Лелуша, браконьеры, мать-одиночка, строгая рыбнадзорщица Ира, ее сынишка Тимур и все остальное население глухой деревушки – среди этих людей поселилась камера Кончаловского, чтобы на протяжении месяца неотрывно следовать за ними по всем нехитрым изгибам их жизненных сюжетов. Жители глухой Архангельской деревни живут в предлагаемых режиссером обстоятельствах, словно сами верша свои экранные судьбы. Отсутствие в фильме профессиональных актеров (кроме Ирины Ермоловой, актрисы «Коляда-театра», играющей рыбнадзорщицу, да совсем юного Тимура Бондаренко, играющего Тимура, ее сына) рождает иллюзию документальности, а та, в свою очередь, рождает всплеск доверия у наивной части зрителя к чистоте авторских помыслов.


Их, эти помыслы, поначалу легко принять за умиление. Вот, мол, смотрите — на всю страну тетки-сводни резвятся по самому Первому каналу, а русский человек Тряпицын в глубинке любит всю жизнь одноклассницу любовью чистой, как Кенозеро, чью гладь рассекает ежедневно его моторная лодка. И все телевидение вместе взятое не в состоянии привести в исполнение «Модный приговор» в отношении этих людей в непромокаемо-непробиваемой одежде. Дескать, там, в телеящике, — пшик, здесь, в Кенозерье — жизнь. Но Кончаловский не был бы Кончаловским, если бы этих суровых и нежных северных людей взял как объект умиления да на том и успокоился.

Формально «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» считают заключительной частью «деревенской» трилогии, начатой «Историей Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж» и «Курочкой Рябой». Формально — да, луга-поля-избы, деревенские жители с их непростыми отношениями. Но прошли времена, изменился мир, изменился Кончаловский — и вот он приходит в деревню уже не соавтором крестьянской жизни, его камера здесь и не друг и не враг, а так — она лишь бесстрастно наблюдает. Здесь на подобна микроскопу, а режиссер — Миклухо-Маклаю в неведомом племени. Камера Александра Симонова, много работавшего с Алексеем Балабановым, не просто любопытна — она въедлива, она настырна, она назойлива, это скальпель, которым оператор и режиссер пытаются вскрыть, взрезать всю эту непонятную жизнь. А она не вскрывается.

Тряпицын, Кенозеро, деревенские жители — все это осталось для Кончаловского тайной за семью печатями, он мечется между преувеличенными красотами русского севера и тошнотворной убогостью местной жизни, утопленной в водке, задыхающейся в объятьях нищеты, дуреющей от собственной безысходности. И загадочная, несколько потусторонняя музыка Эдуарда Артемьева только усиливает этот эффект непонимания.


Режиссер останавливается перед этим миром, «как Эдип пред Сфинксом с древнею загадкой». И находит единственное правильное решение — соткать из этого непознанного мира миф, представив его обитателей древними языческими персонажами, уходящими ногами-корнями в землю. И тогда понятно, почему Тряпицыну совсем не страшно пробираться по безмолвным болотам-протокам на встречу с кикиморой — он ведь тут свой, они даже, быть может, родственники или Тряпицын — вообще леший, да кто его знает?

Потому-то не замечают жители взмывающих в космос над их головами ракет — они-то знают, что ракеты приходят и уходят, а они, древние лесные и озерные существа, остаются. И даже главная внешняя сюжетная коллизия фильма — кража мотора из лодки Тряпицына, способная поставить жизнь деревни с ног на голову, — воспринимается героями философски.

Исчезают русские деревни. Уходят из них жители. Говорят, что уезжают в город. Но теперь мы знаем — из них делают те самые ракеты и ими перекрывают Енисей. Потому что прочнее материала, чем почтальон Алексей Тряпицын и его окружение, природа не придумала.