«Камилла Клодель, 1915» Бруно Дюмона

То, что Бруно Дюмон снял костюмную драму с актрисой класса «а» в главной роли, для многих поклонников режиссера могло показаться неприятной неожиданностью. Можно смело сказать, что все их сомнения, если они были, оказались беспочвенны. Дюмон остался верен себе, и его сдержанный, холодный и от этого особенно безжалостный рассказ о позднем периоде жизни великой художницы и скульптора сделан во вполне узнаваемом стиле. Потрясающая актерская работа Жюльет Бинош может принести картине чуть больше широкой известности, которой не было у предыдущих работ автора, но всё равно «Камилла Клодель» проходит исключительно по ведомству артхауса, а не стандартных фильмов из серии ЖЗЛ.
Неизбежно сравнение картины с почти одноименным фильмом 88-го года тёзки Дюмона, Бруно Нюиттена – двух более непохожих «Камилл…» нельзя себе представить. История трагической любви Изабель Аджани, получившей за эту роль номинацию на «Оскар» и приз Берлинского кинофестиваля, и Жерара Депардье в роли Огюста Родена сосредоточена на юности художницы. Она решена в типичном жанре байопика: 3 часа страстей, любовных истерик, как следствие – печальный исход.
У Дюмона то, что произошло с Клодель после разрыва с Роденом, ужато до 3-х дней и полутора часов и отличается минимализмом и предельным аскетизмом в режиссуре, характерным для всех работ этого режиссера. При этом новая «Камилла…» сражает наповал. На ум приходит, конечно же, манера съемок Брессона, что только сильнее подчеркивает исступленную, драматическую, в лучшем смысле этого слова, игру Бинош.
На дворе, как видно из названия, 1915-й год. Камилле Клодель 51 год, она помещена своим младшим братом Полем, поэтом и дипломатом, в приют для душевнобольных, находящийся в монастыре. Женщина уже 2 года провела в окружении пускающих слюни и мычащих безнадежных «пациентов» и отчаянно стремится выбраться в мир нормальных людей, уповая на помощь Поля. Брат приедет, но избавления не будет, даже несмотря на совет доброго главврача.
Дюмон снял в качестве пациентов не актеров, а людей с отставанием в развитии, но это ни в коей мере не выглядит эксплуатацией или запрещенным приемом. Это лишь делает акцент на неуместности нахождения Камиллы в подобных условиях сильнее, несмотря на её параноидальные страхи и иррациональные утверждения о коварных происках Родена. Тем сильнее смотрится безнадежный финал картины, когда коверкаемое спазмами колоссального внутреннего напряжения лицо Бинош превращается в бесстрастную маску, на фоне которой появятся титры о дальнейшей судьбе Камиллы.
Герои Дюмона всегда жаждали любви, и чаще всего находили её – неважно, через божественное вмешательство или вспышки насилия. В судьбе реально существовавшей Клодель нет места чуду. Бог бесстрастно смотрит на неё вместе со зрителями, и этим режиссер вызывает намного больше эмоций, чем в большинстве своих работ.