«Я прихожу с дождем»

Восток и Запад в наши дни представляют собой перемешанные понятия. Границы между ними постепенно стираются, традиции, в основном, позабыты и подзабыты. Теперь японец больше походит на европейца, а какой-нибудь американец больше знает об азиатской культуре, чем о своей собственной.
Это смешение и смещение нашло свое отражение в новой работе вьетнамца по имени Чан Ань Хунг, который проживает во Франции, но по сути своей космополит.
«Я прихожу с дождем» - это своего рода «Страсти Христовы», но с азиатским акцентом. Хотя картину ни в коем случае не стоит сравнивать с байопиком Мела Гибсона, потому как Хунг размышляет и ведет себя гораздо шире, чем «Безумный Макс». Да и сюжетно фильм лишь отсылает к Новому Завету, тем более, что и речь-то собственно идет о другом.
«Я прихожу с дождем» - это путешествие по собственным Кругам Ада, оформленное в виде «нуара» оператором Хуаном Руисом Анчия, композитором Густаво Сантаолайя (вместе с группой «Radiohead») и блестящим актерским ансамблем. Частный детектив Клайн, разыскивая Шитао, ищет по большей части себя самого, чем сына фармацевтического магната. Он блуждает в потемках, созданных самим собой после столкновения с Абсолютным Злом – маньяком-скульптором Хасфордом. Тот открыл перед ним гибельную красоту насилия, боли и страдания, и Клайн пережил сильную психологическую встряску. Благодаря Хасфорду, наш герой не только потерял на время душевное равновесие, но и научился быстро находить людей, так как овладел способностью влезать в «шкуру» пропавшего человека (самый яркий пример подобного перевоплощения – «Разыскивающий» с Аль Пачино).
Другая сторона медали в фильме – Шитао. Вокруг этого персонажа немало аллегорических символов, слишком явно трактующих его функцию в сюжете. Все эти кресты, библейские цитаты так и тащат нас к осознанию того факта, что юный целитель – это никто иной, как сам Мессия. А раз перед нами Второе Пришествие, то, значит, ждите и Распятие, и Воскресение, и Прощение.
Еще в картине нашлось место новоиспеченным Понтию Пилату и Марии Магдалене. Эти образы просматриваются в местном гангстере Су Дангпо и его девушке Лили. Их обязательно изменит встреча с Шитао, но не каждый справится с изменением своего внутреннего Я.
Больше всего картина Хунга напоминает книги и фильмы Клайва Баркера. У него также основной лейтмотив – боль и страдания, поданные на блюде с галлонами крови. Их отличие – в разном подходе к материалу. Если Баркер любуется Злом, то Хунг использует кетчуп и натурализм, как неизбежное зло. Именно так, по его мнению, и следует рассказывать историю об очищении от грехов и зла внутри себя. Более того, режиссер уверен, что Второе Пришествие только такое и возможно в наши дни: с кровью, грязью и трупными червями. Зритель должен почувствовать нутром, как же трудно быть Богом в этом циничном мире. Иначе это будет милая сказочка в духе «Суперкниги».
Картина Хунга получилась крайне неровная и с запутанным повествованием, но, тем не менее, она проста и доходчива, если отбросить все второстепенные сюжетные линии и определенную, тягучую размеренность. Используя модное нынче изобилие персонажей, которые в конце концов пересекутся на пустыре возле автострады Гонконга, режиссер всего лишь просит нас заглянуть внутрь себя и найти свое истинное Я. И не страшно, если вы там, глубоко внутри, не найдете ничего, кроме красивой композиции костей и плоти, как на картинах Дали и его своеобразного ученика Хасфорда. Это ведь всего-навсего тело и мозг, а истинное – душевное – тело, вполне возможно, вам еще предстоит познать. И я не удивлюсь, если это случится благодаря картине «Я прихожу с дождем».