Имена Николая и Нины Засухиных хорошо известны театралам и старшему поколению актеров Куйбышевского (ныне - Самарского) театра драмы, где артисты проработали 20 долгих лет.
На вечер памяти Николая Засухина приехала его вдова Нина, с которой встретился корреспондент "со".
- Нина Ильинична, до того, как вы стали Ниной Засухиной, вы были Нинель Сильверс. Откуда такая фамилия?
- Довольно мало знаю, потому что мое детство пришлось на 30-е годы, когда о таких вещах старались молчать. Мой отец был из прошлого века, он родился в 1884 году. Он был военным, потом получил медицинское образование в киевском университете; был эсером, а потом перешел на сторону красной армии. Я помню, была фотография: по дороге идет большая толпа солдат, над ними лозунг "вся власть - советам", а посредине идет мой отец в форме комиссара того времени - кожаная фуражка со звездой, кожаная куртка, кожаные галифе и сапоги. Я знаю, что у него была очень состоятельная семья, от которой он отказался. Тогда все демократически настроенные люди из разных слоев населения уходили в народ, и он ушел тоже. Относительно фамилии я знаю только, что он ее менял. Может быть, это не целиком настоящая фамилия, я просто не знаю об этом. У нас в семь е об этом никогда не говорили. Относительно эсерства я узнала только после отечественной войны от тетки, когда отца уже не было. Его переход на сторону большевиков был средством со хранения и себя, и семьи, поскольку в 27-м году уже родилась я. Мы часто переезжали из города в город. У отца был какой-то приятель из прежней его жизни, который всегда предупреждал об опасности. Отца берегли. Родилась я в Рязани. Помню, жили мы в мансарде - видимо, это был особняк, - и там было огромное круглое окно, из которого светило яркое солнце. А я - в детской кроватке, совершенная кроха... Мне тогда, наверное, и двух-то не было, но воспоминание осталось. Помню огромный камин горящий, а я, маленькая, стою на стульчике и кашляю. А еще помню огромную зеленую занавеску. Это самые первые мои воспоминания. Помню белокаменную лестницу вниз и свое бархатное красное пальтишко. Вот с этой лестницы я однажды грохнулась, и до сих пор у меня остался небольшой шрам. Помню, что потом мы переехали в какую-то деревню, и там у меня была нянька вера, у которой была шикарная коса. Оттуда мы переехали в Ногинск, где у нас уже была квартира. Там мама училась в медицинском техникуме. Она была молодая-молодая, намного моложе отца. Из Ногинска отец перевез нас в Москву, мы жили на Покровке, на территории института имени Мечникова, где работал отец. Он руководил экспедициями эпидемиологической лаборатории и постоянно был в разъездах, поэтому я его помню мало. Я росла в школе, в кружках бесконечных, в самодеятельности, библиотеках... В общем, я такой, советской властью воспитанный ребенок.
- Вы не очень-то похожи на "советской властью воспитанного ребенка".
- Это потому, что отец был демократичным человеком. Так вот, из Москвы мы попали в Алма-Ату, где отец организовывал институт эпидемиологии и микробиологии. Через два года мы вернулись в Москву и получили квартиру недалеко от метро "Сокол", там прошла вся моя юность. Началась война, отец ушел на фронт и погиб. Мама еще долгое время получала пенсию на меня и братишку, который на 10 лет меня младше.
Я помню, что из нашей школы уходил на фронт 10-й класс, вернулась одна девочка. Без руки. Это я помню очень хорошо. Как уходили по нашей улице студенческие отряды, люди уходили защищать Москву совершенно не оснащенные. Эти воспоминания помогли мне в свое время играть маленькую докторшу.
- Вы, наверное, хорошо знаете медицину?
- Немножко знаю. Я вообще очень много читала. У отца была огромная медицинская библиотека. Например, была одна очень редкая книга профессора Пиотровского, которая в свое время произвела на меня большое впечатление. Она заканчивалась фразой: "Желаю вам счастливой смерти". А знаете, какую книгу я прочитала самой первой? Не поверите! "Пиковую даму" пушкина.
- А помните впечатления?
- Мне было очень страшно. У меня никогда не было кукол, я любила книги. Когда мама уходила в техникум, она оставляла меня на огромной кровати с огромным томом "Мужчина и женщина". Мне было страшно интересно.
- Как у родителей-медиков выросла дочь-актриса?
- Во-первых, моя мать в юности пела в церковном хоре, во-вторых, мой отец прекрасно играл на мандолине. Я ее помню даже: какой-то невероятный, инкрустированный, старинный инструмент в зеленом сафьяновом футляре. Когда мы вернулись из Алма-Аты, он мне подарил пианино. Я год перед войной ходила в музыкальную школу. Когда отец заметил, что у меня склонность к сценическому искусству, то был огорчен. Он говорил, что не хо тел бы, чтобы я в театр поступила: считал, что в театре легкомысленная обстановка. Он рассказывал, как спасал одного очень, очень известного актера, гордость русского театра, от запоев. Они были знакомы, поскольку артист был из Прибалтики. Вот, кстати, по поводу фамилии. Видимо, отец был родом оттуда. И когда Куйбышевский театр был на гастролях в Риге, меня там принимали за свою, начинали со мной говорить по-латышски. Что-то такое было. А одна бабушка у меня была полька. Но я очень мало знаю о своих корнях. Тогда "белая кость и голубая кровь" были позорными - революция...
- А сейчас какое время для вас?
- Я думаю, что всякое революционное время порождает похожие события, ситуации, если хотите, даже людей: неуравновешенных, неустойчивых, жестоких, даже глупых. Многое происходит от невежества. Все-таки образование - это невероятно важная вещь. Его, как я понимаю теперь, нужно начинать с самого раннего детства, чтобы человек мог понять многие-многие жизненные ситуации, превращения и прочее. Мне повезло. Когда я поступила в институт в 47-м году, моей учительницей была Циля Львовна Мансурова, очень известная актриса. У нас был замечательный курс, вместе со мной учился Юрий Яковлев.
Мы бегали на спектакли, играли массовки в вахтанговском театре, прибегали в ВТО - какие там были встречи, какие люди... Это все столько дает! ведь все это откладывается и потом каким-то образом реализуется в работе.
- Вчера на вечере вы рассказывали, что познакомились с Николаем Засухиным на экзаменах во ВГИК, куда оба не прошли, а потом встретились здесь в театре. Что было дальше?
- Николая Николаевича никуда не приняли: ни во ВГИК, ни во МХАТ - никуда. По совету его дяди, знаменитого актера Петра Константинова, Засухин вернулся в Куйбышев и поступил в студию при театре. А я поступила в Щукинское. После того, как учеа закончилась, к нам приехал режиссер Барышников и предложил мне поехать к нему в Куйбышевский театр. У меня было много предложений, но я приняла это.
- Ваша первая роль?
- Первая роль была в узбекской пьесе Кахара. Я там пела, танцевала. Дважды на сцене куйбышевского театра я танцевала почти профессионально. Первый раз вот этот узбекский танец, а второй в спектакле "Порт-Артур", где я изображала японскую шпионку, но танец был индусский. На сцене была маленькая сцена в виде раскрытой пасти дракона, освещенной изнутри красными огнями. И кто-то из балетной труппы оперного театра сказал, что я танцую очень хорошо. Школа у нас была в этом плане серьезная, танец нам преподавал артист из большого театра виктор цаплин.
- Вы начали о Николае Николаевиче...
- Да, у нас с ним было очень много общего. Так же, как и я, он с детских лет играл в самодеятельности, у него была склонность к этому. Вы знаете, он был какой-то освобожденный человек с доброжелательным отношением к себе и миру. Наверное, это связано с тем, что он вырос на природе. Он же родился в ширяево, а потом семья переехала в чапаевск. А около чапаевска степи, озеро ильмень...
- Сейчас кто-то говорит о том, что судьба у вас сложилась за мечательно: успехи, семья, мхат. Кто-то говорит обратное. - Мы все в 20 лет думаем, что жизнь - это сплошная весна, радуга, солнце и море, но с годами начинаешь понимать, что она полосатая, она очень сложная. У всех. В нашей судьбе тоже было много хорошего и много неприятного. Между станиславским и немировичем-данченко были разногласия, которое они умели скрывать. Так же и в театре было как бы два направления: труп па была поделена на две части - одни склонялись к станиславскому, другие - к немировичу. Поэтому, когда мы приехали в мхт, где сохранилось традиционное противостояние, то попали к ак бы между двух огней. Конкуренция была очень велика, особенно ревниво к нам относилось молодое поколение. Говорили даже:
"вот, владимир ильич приехал". - "А с ним кто?" - надежда константиновна". А старое поколение относилось к нам хорошо. Я с ними играла один спектакль, "чеховские страницы", который потом был снят на телевидении. Очень горжусь тем, что яншин назвал меня настоящей мхатовской актрисой. Мне это очень дорого. Ко мне очень хорошо относился кторов, он даже жаловался мне на то, что станиславский не пускал его в кино. Старое поколение приняло нас более доброжелательно, чем молодое. Но тем не менее нколай николаевич довольно много играл, конечно, уже не рича рда, и не отелло, и не мышкина... Его часто использовали для того, чтобы освободить ефремова. Он вместо прудкина играл якова в "последних" горького.
- На вашей памяти было такое, что актер со сложившейся творческой биографией менял театр, и у него все складывалось? - видите ли, актеры получают образование в разных школах, и это естественно, что когда они со своей школой приходят в другой театр, то встречаются с другими традициями, другой творческой манерой, и возникают сложности. Я знаю одно: если режиссер не знает своих актеров, он их плохо использует. Когда-то давно в москву приезжали играть "гарольд и мод" вера ершова и владимир гальченко. Симпатичный мальчишка был тогда. Он мне понравился очень. И впоследствии он меня спрашивал: "как вы думаете, переходить мне в москву или нет?" тогда он был на вершине своей славы, и я сказала: "ни в коем случае, если вас не знает режиссер". Это очень важно.
- Вы часто приезжаете в самару?
- я была в ноябре на праздновании 150-летия театра. Меня пригласили, все-таки 20 лет в этом театре. Приезжала, когда устраивали вечер памяти николая николаевича через два года после того, как он ушел. Это было в 94-м году. В 92-м он ушел, и мне сказали, что нужно подождать два года, чтобы поставитьпамятник. На ваганьковском стоит черная стела, черная плитаи рядом скамеечка, под которой я наказала поселить меня.
Влада Гончарова
11 комментариев
обсуждение >>