Актер трижды сыграл в спектакле «Мотылек» (по пьесе Петра Гладилина в собственной постановке) на сцене Новосибирского Дома актера, за что удостоился приза «За лучшую мужскую роль» фестиваля антреприз «Своя игра». И вновь улетел в столицу. Но до отлета успел дать эксклюзивное интервью для газеты «Метро».
«Я играл роль чемодана в массовке»
— Анатолий, вы родились в Казахстане, в хорошей дружной семье, где, как в сказке, было у отца три сына...
— Намекаете, что раз я младший, то...
— Нет! Я восхищаюсь идиллией, в которой вы росли: утренние рыбалки с папой и старшими братьями, обеденная уха, мамины пирожки, игры в индейцев...
— Да, с родителями мне повезло: в нашем доме всегда царили мир и согласие, очень теплые отношения. Конечно, жили бедновато, зато не скучно. Папа был уважаемым журналистом, мечтал, чтобы хоть один из сыновей пошел по его стопам, но не вышло... А мама по причине многодетности была домохозяйкой, не обделяла нас заботой и лаской, хотя и славилась острым языком. Кстати, она мне и напророчила профессию: когда я шкодил, проказничал, матушка качала головой: «Ох, ты, Толян, артист! Ох, артист!»
— А вы были хулиганом?
— Ну, как все нормальные мальчишки!.. Но что-то изменилось во мне, когда в 12-летнем возрасте увидел спектакль «Клоп» по Маяковскому: ходил на каждое представление, да и вообще не пропускал премьер в Павлодарском драмтеатре. А потом поступил в студию при театре. Старший брат Виталька издевался надо мной, говоря, что я играю роль чемодана в массовке и шум за сценой. Тот же «шум» создавали Вова Хотиненко, ставший известным кинорежиссером, и Леша Булдаков, прославившийся после «Особенностей национальной охоты». В общем, как ступил на сцену, пусть даже в самой крошечной роли, далее уж не выбраться...
«У провинциалов есть такая настырность, граничащая с нахальством»
— А в каком возрасте вы приехали из Павлодара в Новосибирск?
— Я только окончил школу, мне было 17 лет, притом выглядел на 16, а ума и вовсе было на 14!.. Приехал поступать в театральное училище, когда уже все остальные абитуриенты два тура прошли. Но, знаете, у провинциалов есть такая настырность, граничащая с нахальством, — качал права, «выступал», и меня приняли!
— А может, это сила обаяния?
— Хотелось бы так думать. Но я-то знаю, что характер у меня не сахар, вечно задирался, спорил с директорами, с режиссерами. Кому это понравится? Менял театры, как перчатки. А вот к новосибирскому «Старому дому» вдруг прикипел сердцем — как к дому родному. Все самое главное в нем и случилось: масштабные роли, гастроли, значительные зарубежные фестивали, собственные режиссерские опыты.
— А почему вы уволились спустя 22 года службы?
— Из-за принципиальных разногласий с политикой худрука Владимира Оренова. Кстати, у многих в труппе возникали подобные намерения, но они трижды за день меняли решение.
— Может, и правы были. Оренова, как говорится, и след простыл, а те, кто работал, до сих пор работают. В стабильности ведь тоже есть своя прелесть.
— Безусловно!.. Я на прощанье сыграл «Голого короля» Шварца и чуть слезами не умылся, уезжая в полную неизвестность — в Питер, где меня ни голым, ни одетым на шестом десятке лет никто не ждал... Впрочем, приняли меня в один из лучших театров — «Театр на Литейном», меня сразу начали вводить в спектакли текущего репертуара, я стал осваивать новые роли. Вроде все было хорошо, но помирал от тоски, от ностальгии! Включаю телевизор и понимаю, что не хочу смотреть питерские новости, зато чуть ли не каждый день лазил в Интернет, чтобы почитать новосибирские газеты. Вот тогда и осознал, что, вопреки песне о Москве, лучший город земли — это Новосибирск. Мое уныние усилили и финансовые обстоятельства: зарплата составляла 5600 рублей, а за аренду квартиры я платил едва ли не вдвое больше. Сначала выручало то, что перед отъездом я продал машину, но уже в конце сезона осознал, что «проел» ее!
— Хм, вот Гришковец написал «Как я съел собаку», а у вас были все основания написать «Как я съел машину»!
— Но я не до конца ее съел, в заначке оставалось буквально несколько сотен рублей, когда ко мне явилась после спектакля добрая фея в образе директора по кастингу студии «Панорама» Илоны Шлионской. Она спросила, не хочу ли я сняться в эпизоде «Ментовских войн». Естественно, тянуло крикнуть «Хочу!», но я степенно уточнил сумму гонорара. Она ответила: 70 долларов. И в тот момент эти деньги показались мне огромными, да что там — просто спасением! Я снялся в одном, втором, третьем эпизоде и... понял, что надо уезжать, возвращаться из Питера в лучший город земли. Но взял себя в руки и решил съездить еще и в Москву, попытаться что-нибудь сделать там, прежде чем замкнуть круг. А чего мне, собственно, было терять? Да и вещи умещались в два чемодана!
Ирина УЛЬЯНИНА
18 комментариев
обсуждение >>