Тайны дворцовых реконструкций: путь жанра докудрама от выпусков новостей до фильмов про императриц

С 20 февраля в прокате «Екатерина Великая» — документально-игровой фильм Морада Абдель-Фаттаха, продолжающий франшизу докудрам Андрея Кравчука о правителях Российской империи. Главным действующим лицом выступает императрица Екатерина Вторая, образ которой в разные годы правления воплотили Ольга Лерман и Анна Михалкова, а сам проект продолжает эксперимент по совмещению документального и художественного в отдельно взятом проекте. Разбираемся, как этот жанр появился и почему оказался востребован в российском историческом кино.

Радиожанр, возвысивший Орсона Уэллса


Считается, что понятие «докудрамы» придумал и ввел в обиход американский драматург Филипп К. Льюис, прославившийся документальными спектаклями на актуальные темы. В частности, именно так он характеризовал постановку «Мы призываем к разуму» — критический памфлет, требующий разрешить проблему нехватки финансирования школ в штате Нью-Джерси. Формат, в котором журналистское расследование снабжалось драматичными диалогами, к тому моменту уже не был нов для американской культуры — Льюису же повезло стать первым человеком, догадавшимся превратить его в бренд: студия DocuDrama просуществовала полвека, а после закрытия передала название целому жанру. Описать его границы и сегодня довольно сложно: это произведение, в котором происходит сочетание подтвержденных фактов и исторической реконструкции. Пропорции каждый выбирае сам — и потому докудрамами в разные годы называли космический фильм-катастрофу «Аполлон-13», «Линкольна» Стивена Спилберга и даже «Октябрь» Сергея Эйзенштейна. «Вместо поиска точного определения полезнее рассматривать эту форму как спектр, который простирается от журналистской реконструкции до актуальной драмы с бесконечными градациями на этом пути», — так докудраму охарактеризовал режиссер Лесли Вудхед.

Читать Если это не Гитлер, то марсиане! Как Орсон Уэллс напугал Америку
Характеристики настолько размыты, что при желании докудрамой можно наречь даже «Иллиаду» Гомера, в которой эпическое описание падения Трои зиждилось на представлениях древних греков об эпохе «Бронзового коллапса». Однако её расцвет связан не с древними поэтами или американскими драматургами из Джерси, а с развитием домашних источников информации — радио, а потом и телевидения. Пионером направления стала радиопередача «Марш времени», выпускаемая CBS с 1931 года. Обычная, казалось бы, новостная программа, привлекала слушателей тем, что превращала реально произошедшие событие в аудиоспектакли, где актеры разыгрывали по ролям сценки из газет. «Марш времени» оказался первым проектом, известившим американцев о гибели дирижабля «Гинденбург», а также его актеры старательно декламировали речи Франклина Рузвельта и Иосифа Сталина. Именно докудрама CBS была спародирована Орсоном Уэллсом в легендарном радиоспектакле «Война миров», ставшем символом наивности аудитории, всерьез поверившей в нападение марсиан.

Читать Страсти по Орсону Уэллсу: портрет гения
Уникальное сочетание объективности и реконструкции окажется настолько эффектным, что докудрама потом на долгие годы станет ведущим жанром для телеэкрана и лучшим пространством для экспериментов с форматом — как приятных зрителю, так и, напротив, ужасающих. Когда настала пора телевидения, создатель «Марша времени» Луис де Рошмон ушел в кино, но привычек не изменил: его усилиями появится целая франшиза нуаров, созданных на основе реальных преступлений (самый известный — «Бумеранг!»). Они и положили начало главному американскому телеформату — многосерийным процедуралальным драмам.

Документальный артхаус Питера Уоткинса


Художественное кино привлекает, но часто идет против исторической правды. Документальное, напротив, может быть очень дотошным — и потому вызывать у смотрящего скуку. При этом эрозия двух подходов оказывается универсальным способом рассказать историю, которая в ином случае не смогла бы привлечь к экранам большую аудиторию. Во второй половине XX века именно докудрамы стали одним из столпов западного телевидения и рупором «новых медиа». Особую роль в этом сыграл британский документалист Питер Уоткинс — автор одновременно самых известных и самых скандальных докудрам эпохи.

Читать Сталин объясняет Эйзенштейну, что «неправильно» в «Иване Грозном»
Главное его творение на все времена — фильм-реконструкция «Военная игра» 1965 года. Парадоксальный случай, когда лента получила «Оскар», но не была выпущена в эфир: компания BBC признала его несомненную революционность, но не могла решиться показать такое простым англичанам. Всё дело в том, что Уоткинс снял документальный фильм о последствиях атомной войны — причем сделал это детально и крайне жестоко. Смоделировав социальный кризис, который может случиться после падения бомб на Англию, режиссер призывал общественность задуматься об опасности глобальной войны, которая тогда была угрожающе близка. Символично, что «Военную игру» осмелятся показать по телевизору только спустя два десятилетия, когда тема ядерного апокалипсиса вновь станет очень актуальна. В сравнении с успевшими выйти к тому моменту фильмами-катастрофами («Нити», «Письма мертвого человека») новая когда-то реконструкция уже не воспринималась как что-то действительно страшное.

Читать Цензура в истории документально-игрового «Любить» Калика
Если «Военная игра» была попыткой Уоткинса снять документальный фильм о недалеком (но весьма вероятном) будущем, то другой его фильм — «Коммуна (Париж, 1871)» — посвящен давно минувшим делам. Режиссер находит интересный способ рассказать историю Парижской Коммуны, не вырывая зрителя из политического контекста конца века. Он строит мир по принципам ролевой игры: две сотни человек переодеваются в костюмы XIX столетия и пытаются прожить несколько дней также, как их предки. При этом они, как и зритель, отдают себе отчет, что всё происходящее — лишь попытка воспроизвести исторические события с оглядкой на современный контекст. Именно поэтому в реконструкции Франции 200-летней давности Уоткинс допускает появление чистейших анахронизмов: вроде телевизора, который смотрят коммунары в перерывах между защитой баррикад. Очевидный, но очень точный прием для демонстрации взгляда авторов на исторический процесс: «потомки» Парижской Коммуны никуда не исчезли, как и проблемы неравенства и угнетения, с которыми они пытались бороться.

Особый путь Фридриха Эрмлера


Может показаться, что для советского и российского кино жанр докудрам должен быть чужд — в первую очередь, из-за подвижности взгляда на историю. Однако еще в эпоху сталинского «малокартинья», когда советские студии занялись производством биографических фильмов про выдающихся личностей, документальность была отброшена в пользу политической конъюнктуры. Киноэпопея «Петр Первый», созданная режиссером Владимиром Петровым на основе одноименного романа Алексея Толстого, вольно обходилось с биографией императора, зато транслировала заказ на демонстрацию преемственности власти. Неигровые фильмы наоборот — строго фиксировали реальность, стараясь не допускать экспериментов. Впрочем, из этой логики тоже были исключения. Свойства докудрамы научать и развлекать оказались полезны в производстве научных фильмов, таких как короткометражка Семена Райтбурта «Что такое теория относительности». Бытовой сюжет о случайных попутчиках (Алла Демидова, Георгий Вицин), которые заводят беседу об особенностях восприятия пространства-времени, становится поводом, чтобы на пальцах объяснить сложную теорию, при этом не усыпив зрителя.

Читать С Пушкиным на дружеской ноге: как кино искало образ великого поэта
Еще докудрама стала единственно верным способом экранизировать то, что ранее не получалось: например, дневники и письма. Борис Галантер использовал методы реконструкции в телефильме «И с вами снова я...», создав на основе рисунков и воспоминаний современников новый образ Александра Пушкина. Классик отечественной мультипликации Андрей Хржановский применил инструменты докудрамы при создании биографии Иосифа Бродского («Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на Родину»), а также заветы «Коммуны» Уоткинса очень пригодились при создании кинопьесы о жизни режиссера Фридриха Эрмлера («Улыбнись!»). Да и сам классик советского кино оказался в некоторой степени заложником докудрамы благодаря фильму «Перед судом истории».

Читать «Улыбнись!» — киноведческий фильм про Фридриха Эрмлера
Постановочные интервью белоэммигранта Василия Шульгина, опрашиваемого ненастоящим историком (его играет Сергей Свистунов), должны были зафиксировать окончательную победу большевиков над давними оппонентами. Однако то ли Шульгин оказался слишком монументален, то ли Эрмлер играл собственную игру — советский зритель получил фильм не уничижительный, а восхваляющий несгибаемого старичка, который своими глазами видел все самые яркие события русской истории, сражался против революции, проиграл ей, но не изменил убеждениям. Возможно, именно «Перед судом истории» предопределил то, как докудрама будет развиваться в России. Выяснилось, что этот жанр отлично подходит для описания человеческих судеб.

Андрей Кравчук и его докудрамы царского размаха


То, что российское кино в определенный момент должно вооружиться документальными драмами об истории, было предрешено задолго до их появления. Еще в 2000 году, когда на экраны начал выходить сериал «Тайны дворцовых переворотов», стало понятно — у зрителя есть запрос на экранизацию событий «великолепного века» Российской империи. Эстетика дворцов и расшитых золотом камзолов стабильно вызывает интерес к этому периоду. Однако их популярность явно обеспечена не столько событиями из учебников истории, сколько яркостью персонажей, попыткой заглянуть в личную жизнь монарших особ. Только о жизни Екатерины Великой в России поставлен добрый десяток сериалов — все они, впрочем, строятся по одной модели. Почти всегда это история не об императрице, а о женщине, проделавшей головокружительный путь от немецкой дворянки, выданной замуж за нелюбимого человека, до владычицы огромной страны. Буквально сказка о принцессе, в которой интриги и фавориты оказываются гораздо важнее государственных деяний.

Читать Party Like a Russian: как кино представляет императрицу Елизавету Петровну
В 2022 году, когда Андрей Кравчук запустил первый фильм из цикла докудрам о российских самодержцах («Петр I: Последний царь и первый император»), смешение исторического научпопа и костюмной драмы уже весьма успешно реализовывал постановщик Максим Беспалый — автор проекта «Романовы». Там уже были сформулированы новые каноны жанра, ставящего во главу угла популяризацию истории России: классический док с закадровым перечислением реформ и важных дат смешивался с актерскими этюдами, демонстрирующими моменты частной жизни героев. Как и завещал Вудхед, разница между подходами кроется в пропорции документального и художественного. «Романовы» тяготели к первому, в то время как Кравчук определенно целится в звание «документального блокбастера». Роли императоров и их ближайших соратников исполняют популярные актеры (Иван Колесников играл Петра в одноименном фильме и сериале, Юлия Пересильд — Елизавету I в «Императрицах»), а масштаб реконструкции обеспечивает фильмам путь в большой кинотеатральный прокат — благо, которого большинство документальных проектов лишено.

Читать «Романовы» — скандальный сериал Мэтью Вайнера, создателя «Безумцев»
Российское историческое кино регулярно оказывается на перепутье между исторической правдой и зрительским интересом: дотошное исследование личности и деяний монархов усыпляет аудиторию не хуже лекций, а вольная интерпретация биографий вызывает раздражение и подозрения в переписывании истории. В поисках ультимативного решения, которое устроит всех, докудрама кажется единственно верным форматом для изображения сложных тем и коллизий российской истории. Пройдя путь от аудиоспектаклей и телеэкспериментов до масштабных постановок о судьбах монархов, жанр, похоже, всё же нашел золотую середину между развлечением и пользой.

«Екатерина Великая» в кинотеатрах с 20 февраля.