В повторный прокат выходит «Великая красота» Паоло Соррентино — фильм, с которого для многих началось знакомство с режиссером (и самый долгоиграющий хит московского проката). Мы решили пройтись по любимым тропам и приемам режиссера, чтобы разобраться в стиле Соррентино — одного из самых значимых постановщиков современной Италии.
Читать
«Такая песня доведет до слез шведского серийного убийцу»: фрагмент дебютного романа Паоло Соррентино
Рим
Вечный город, открытый город, город-кутила и город-святой, место, где встречаются древнейшие постройки и золотая молодежь, пир духа и настоящая свалка, спровоцированная коррупцией и мафией. Казалось бы, нет ничего более банального и туристического, но Паоло Соррентино воистину заворожен столицей, ее древним духом и молодежным нервом, пылью эпох и эклектикой сегодняшнего дня. В «
Молодом папе» он проникает в одно из (а как иначе?) сердец вечного города — католический анклав Ватикан, чтобы поговорить о проблемах, которые объединяют город и человека. Если в «
Великой красоте» (2013) это было торжество и очарование зрелости, которое в складках зданий выглядит почтеннее и живее, чем на иных лицах (даже гениального
Тони Сервилло), то в «Папе» речь идет не о теле, а о душе. Этот город слишком мал для божественной любви, вместе с тем — слишком велик для простого человеческого одиночества.
Читать
Рецензия на сериал «Молодой папа»
Политика
Одна из ключевых для режиссера мыслей сформулирована в «
Изумительном» (2008), ёрническом байопике премьер-министра Джулио Андреотти (Сервилло), самого долгоиграющего итальянского политика и прото-Берлускони.
«Правда — это конец мира». Сентенция, которая объединяет политика и художника: ни в одной картине Соррентино не интересует правда, которая оказывается утомительными фактами. Помимо двух фильмов о скандальных премьер-министрах (Берлускони посвящен «
Лоро»), фигура власти — уже духовной — описана режиссером в «Молодом папе», среднем звене этой «трилогии власти». Молодой Ленни Белардо в исполнении
Джуда Лоу — человек, сопротивляющийся влиянию паноптикума византийских дедушек и старика библейского, но вместе с тем — пытается распространить свое влияние внутри религиозного капитализма: на медийный образ Ватикана, на мерчендайз, на образ веры в глазах прихожан — и далее везде. Соррентино завораживает возможность человека если не управлять, то искривлять реальность: будь то криминальные разборки в «Изумительном», напоминающем «
Бешеных псов» (1992), борьба с властью времени в «Великой красоте» или «
Молодости» (2015), где главными героями оказываются пожилой дирижер (
Майкл Кейн) и режиссер (
Харви Кейтел), а в «Папе» скульптура влияния достигает самых небывалых для него масштабов. Хотя более подробно политическую власть он исследует в «Лоро», где политика — помесь цирка, криминальной саги, оперы и буффонады, которую неизменно разыгрывают низкорослые дядечки солидных лет, увлеченные мороженым и немного страдающие от того, что их тела не такие могучие, как амбиции.
Читать
Рецензия на Лоро — фантазию о жизни Берлускони
Стиль
Соррентиновская эклетика, как и задорный стиль
Гая Ричи, перекликается с синефильской манерой
Тарантино, который вырастил авторский стиль из склянки преимущественно с вестернами, эксплотейшном и телесериалами. Паоло Соррентино же волен сказать о себе «
Я есть Италия», так как его визуальная манера впитала в себя и живописность полотен Возрождения, и отстраненность
Антониони, и пронзительную торжественность
Феллини, и уморительную патетику оперы, и механическую типажность комедии дель артэ, и одержимость итальянцев телевидением, и глянцевый экстаз клипов, и даже страсть к футболу (Соррентино и кардинал Войелло из «Папы» болеют за «Наполи», Берлускони — владел «Миланом», который сейчас купил китайский бизнесмен). В сущности, визуальное изобилие режиссера — это как стереотип о склонности итальянцев к активной жестикуляции, часть пейзажа и идентичности.
Читать
Рецензия на «Молодость» Соррентино
Молодость
Этот пункт мог бы именоваться и «старость»: большинство героев Соррентино — пожилые люди, многого добившиеся, даже подуставшие от жизни. Режиссер, только в этом году достигший 50-летия, как будто всегда стремился обрести седины — хотя это его стремление нередко образовывает интересные контрасты. В первую очередь — с бессмертным Римом или вековой архитектурой, на фоне которых самые пожилые люди кажутся вечными детьми. Сколько бы режиссер ни примерял маску утомительного буржуазного сатирика, его вполне искренне завораживают именно такие простые оксюмороны и контрасты: древние постройки и порядком сбитые морщинами лица, пышущие жаром голые тела и кучи мусора, нарядная карусель и тоскливая песенка под гитару, чистый пафос и искренний кэмп. В этом смысле Паоло Соррентино духовно близок еще и с американским принцем китча
Райаном Мерфи, одна из фиксаций которого — тоже угасание красоты (в самом широчайшем проявлении). Однако там, где Мерфи упивается тем, что еще недавно считалось дурновкусием как в эстетическом, так и в социальном плане (его все больше интересуют люди, маргинализиорованные прошлым), Соррентино не может без старомодной торжественности. У него не трагедия повторяется фарсом, а фарс обращается трагедией. И «анекдот» про молодого американского папу — первого в своем роде и для Ватикана, и для фильмографии Соррентино — завершает эту картину: многократно воспев молодость через старость, режиссер описывает старость через молодость, наконец обнажая свое истинное место в пантеоне итальянской культуры. Молодого дебошира в окружении почтенных старцев, походить на которых — много чести.
Читать
«Рука Бога» — новейший фильм Соррентино о юности в Неаполе
Футбол
Любовь Паоло Соррентино к убер-популярной игре с мячом и команде «Наполи» в частности — известный факт, но любопытно поискать место футбола в ДНК его картин.
Диего Марадона — звезд мирового спорта, сборной Аргентины и «Наполи», которой он принес несколько долгожданных чемпионских титулов, — на самом деле синоним авторского стиля Соррентино. Скромный парнишка из многодетной семьи, пятый ребенок в семье и первый сын, он выстроил головокружительную карьеру и подарил надежду болельщикам рабочего города Наполи, над которым иронизировала остальная Италия (физический труд, запах пота, деревенщина, что с них взять). Вместе с тем Марадона жил на широкую ногу, любил дорогие машины, бурные празднества и даже свел знакомства с мафией, а также, как известно, погряз в глубокой наркотической зависимости, с которой борется до сих пор. Этому низменному человеческому началу, которое демонстрировал футболист, всегда противопоставлялась его божественная игра, апофеозом которой стал гол сборной Англии в четвертьфинале Чемпионата мира 1986 года. Этот синтез божественного и дьявольского свойственен всем картинам Соррентино, где динамика, чисто спортивное пижонство и умение сочетать несочетаемое (талант и жульничество) достигают порой невероятного эффекта. «Молодой папа» — одна из вершин этого «спортивного» подхода, отмеченная священной троицей современных футболистов «Наполи» во главе с аргентинцем Гонсало Игуаином (еще во время сериала он перешел в «Ювентус», а сегодня планирует продолжить карьеру в США). Спортивные боги, конечно, измельчали, но и это — любимая тема Соррентино, который всматривается в титанов прошлого, но видит либо скульптуры, либо потешных двойников (косплеер Марадоны возникает в «Молодости»).
«Великая красота» в кинотеатрах с 13 июля.
«Великая красота». Трейлер №2
2 комментария
обсуждение >>