Немая сцена: Как Первый канал купировал «Вертинского»

Вот уже вторую неделю на Первом канале демонстрируется сериал Авдотьи Смирновой «Вертинский» о жизни величайшего русского шансонье первой половины прошлого столетия. Премьера версии 18+ состоялась на платформе KION, а спустя два месяца картина вышла в телевизионный эфир в несколько урезанном формате с рейтингом 16+. Существенные изменения коснулись четырёх серий – первой, второй, четвёртой и шестой. Мы решили проанализировать, какие именно фрагменты фильма подверглись цензуре и почему.


В первой серии под названием «Кокаинетка» купюры затронули в основном темы употребления героями белого порошка.

Купюра №1
Пятая минута (начальные титры ещё демонстрируются на экране). Друзья, разжившись кокаином, приходят домой. «Давайте поедим! Потом же не захочется», — говорит Осьмёркин (Степан Девонин) и начинает распаковывать свёртки с продуктами. Вертинский (Алексей Филимонов) и Агеев (Сергей Уманов) садятся за круглый стеклянный стол. Пробка с характерным звуком выскакивает из пузырька. Осьмёркин достаёт ветчину – Вертинский высыпает на стол кокаин (план снизу). Девонин накладывает на тарелку слайсированное мясо. Вертинский делит три кучки белого порошка на шесть дорожек. Девонин накладывает на тарелку ароматную тюлечку (бурные продолжительные аплодисменты оператору фильма Сергею Трофимову). Друзья нюхают кокаин (процесс не детализирован, скорее, обозначен). Ажурной фортепианной каденцией заканчивается музыка.

В версии Первого канала сцена полностью отсутствует, а музыка просто сводится на нет в момент модуляции. Титр с именем Александра Устюгова попал под нож вместе с запретными кадрами.

Купюра 2
17-я минута. Вертинский с сестрой Надей (Юлия Марченко) в своей квартире. «Подожди, у меня всё болит. Я должен понюхать», — говорит Вертинский. «Ты со своим кокаином совсем помешался», — отвечает Надя. «Кокаин делает твою жизнь осмысленной и яркой. Это как будто в тёмной комнате зажгли свет», — убеждает Вертинский и нюхает, — «Может попробуешь»?

В телеверсии удалена фраза «Я должен понюхать», в результате чего диалог выходит довольно нелепым – «…у меня всё болит – ты со своим кокаином совсем помешался». Как говорится, в огороде бузина — в Киеве дядька. Последующие изречения про свет цензоры Первого сочли рекламой наркотиков. Однако, может быть имело смысл воспринять столь мощную образность в контексте страшного конца героини в той же серии?

Купюра 3
33-я минута. Немая сцена. Вертинский смотрит на сестру. Надя насыпает порошок на нож, нюхает, затем облизывает нож.

В версии Первого канала он смотрит на неё, мы слышим звук вдоха, далее Надя облизывает нож. Жаль блестящей актёрской работы Юлии Марченко в этом эпизоде – момент занюхивания героиней кокаина выглядит тут точно антирекламой наркотиков.



Во второй серии — «То, что я должен сказать» — купюры второй части вызывают массу недоумения.

Купюра 4
14-я минута. Мозжухин (Павел Ерлыков) в ресторане рассказывает друзьям о приезде отца и о том, что он порол его в детстве. «Всю ночь будем пить, а потом поедем на вокзал», — говорит он. «То есть ты думаешь троих он не выпорет», — спрашивает Агеев. «Вообще то он может», — отвечает Мозжухин.

Что в этом тексте так напугало редакторов Первого канала? Неужели глагол «пороть»?

Купюра 5
25-я минута. Вертинский в кондитерской лавке выбирает пирожные. «Берите все. Их всего 4», — говорит кондитер. На этом диалог в версии Первого канала прерывается. В оригинале кондитер продолжает: «Сегодня больше не будет. Мы теперь на пару часов в день открываемся». «Хорошо, давайте все», — отвечает Вертинский.

Кажется, цензоров испугала аналогия с карантинными ограничениями.



В четвертой серии «Танго Магнолия» цензура временами носит политический характер.

Купюра 6
8-я минута. Вертинский в тюремной камере дирижирует хором заключенных, поющих шансон-хит того времени «Александровский централ». Слова, взятые авторами картины для данного эпизода, вполне невинны: «В воскресенье мать-старушка к воротам тюрьмы пришла, и в лотке родному сыну передачку принесла». Однако, если копнуть содержание песни, там в середине можно обнаружить более серьёзные слова: «Здесь преступники большие / Им не нравится закон / И они за правду встали / Чтоб разрушить царский трон».

Купирование этого фрагмента — страх аналогии с политическими протестами в современной России.

Купюра 7
10-я минута. Прогулка в тюремном дворе. «А я бы вот с моей Нюрой закрутил бы», — говорит Первый заключенный. На это ему отвечает Вацек (Никита Кологривый): «Ну ты же понимаешь, что она без грима – крокодил». «А акробатки у тебя были?», — спрашивает Второй заключенный. «Ну, гнется она хорошо. Но с ней ни в ресторан, ни в хорошее общество. У цирковых манер вообще нет», — отвечает Вацек. И уже Третий заключенный задает вопрос: «Слушай, ну а балетные как?» «Ну вот ты скелет откопай? И с собой в кровать положи – то же самое», — шутит Вацек в ответ.

Может быть грубоватый зэковский трёп навеял цензорам аналогии с членами семьи особы, «приближённой к императору»? Если причина в этом – «наш город уже затопило».

Купюра 8
21-я минута. Сцена в ресторане. Вертинский поет на эстраде, Мозжухин заигрывает с официанткой.

Под нож попала целая строка песни в «В бананово-лимонном Сингапуре» – средний план Алексея Филимонова, где можно было, наконец, насладиться его перевоплощением, пластикой, мастерством. В следующей сцене будут танцы, не несущие никакой полезной информации – во имя динамики можно было сократить их. Но редакторы удалили один из самых ярких образных фрагментов картины. Причины не ясны.


Купюра 9
23-я минута. Сцена в дансинге. Звучит подвижный джаз, Вертинский, Мозжухин и прочие барышни и мужчины оживлённо беседуют с бокалами шампанского в руках.

Во второй серии зритель наблюдал откровенную сцену соития Вертинского и Веры Холодной (Паулина Андреева), она осталась нетронутой редактурой, несмотря на многочисленные планы оголённой женской груди и характерных поступательных движений тазом. Спустя пять минут после сцены с шампанским, покажут, как сербский князь-танцор Никола Карагеоргиевич (Фёдор Лавров) в варьете колет себе в вену наркотик. Подробно и без купюр. Уже совершенно не понять, что можно и чего нельзя. Вспоминается старый анекдот про крестик и трусы.

Купюра 10
34-я минута. После того, как Полонская захлопывает дверь своей комнаты, Вертинский с корзиной цветов в руках стоит ещё немного, затем уходит. Далее — сцена в апартаментах Мозжухина. Иван кормит пирожным проститутку, лежащую у него на коленях. Ещё несколько шлюх танцуют под граммофон и курят.
Шлюха 1: Ваня, ты обещал танцевать.
Мозжухин: Я обещал после коньяка. Поесть, покурить, потом танцевать.
Шлюха 2: Натали, у тебя чулок порвался.
Натали: Могла бы и не говорить. Я теперь буду думать о нем.
Мозжухин: Наташа, дорогая. Снимайте оба чулка и чувствуйте себя как дома.
Шлюха 3: У тебя есть другие грампластинки?
Шлюха 2: А давайте танцевать танго!
Натали: Танцевать танго без партнера – нельзя!
Шлюха 2: Вертинский, Вы же танцуете танго? Сонь, слезь с него.
Соня: А ты не завидуй. Мне тепло и уютно с Шуриком и танцевать он будет со мной.
Вертинский встаёт и направляется к двери. «Ты куда?», — спрашивает Мозжухин. «Мне надо», — отвечает Вертинский. Далее он вновь приходит в дом Полонской, стучит в дверь, но уже без цветов.

В версии по версии Первого канала из-за срезки получается, что Вертинский пришел с корзиной цветов в руках, а потом она просто улетучилась – чудо-монтаж, рассчитанный на невнимательного зрителя.

Купюра 11
36-я минута. Апартаменты Вертинского. Эротическая сцена Рали и Вертинского, которой предшествует долгий план обнажённой Полонской (Екатерина Щеглова).

Безапелляционное изображение полностью голой дамы во весь рост цензура Первого канала пропустила в эфир, а последующую сцену соития почему-то нет. Земетим, что секс Вертинского и Рали, представленный в полной версии, снят достаточно откровенно. Но в каком именно месте пролегает грань пуританства первоканальной редактуры, если продолжительный фронтальный план вызывающе голой женщины эта ханжеская редактура всё же сочла уместным? И в чем отличие этой сцены от сцены секса с Верой Холодной из второй серии, которая легла в эфирный монтаж нетронутой?


Купюра 12
48-я минута. В пустом зале ресторана Вертинский сидит за столом и думает. Потом встаёт, надевает шляпу и уходит.

Видимо, согласно текущей установке, задумчивый человек на экране так же опасен, как нюхающий, пьющий шампанское и занимающийся любовью.

Купюра 13
50-я минута. Апартаменты Вертинского. Раля сидит на корточках рядом с собакой, лакающей из миски. Вертинский наливает себе в чашку кофе из турки, улыбается и произносит: «Сучечки мои».

Вертинскому инкриминировали использование ненормативной лексики.


Шестая серия — «Над розовым морем» — пример вопиющего переосмысления материала, где имеют место не только купюры, но и перестановки сцен.

Купюра 14
3-я минута. Под звуки немецких маршей женские руки прокручивают мясо через мясорубку, замешивают фарш, переворачивают сосиски на сковороде, накладывают на тарелку с тушеной капустой, берут поднос с завтраком.

Что не так с сосисками? Нельзя вызывать у российского зрителя, сидящего перед экраном, аппетит в наше непростое время? Или дело в неправильной музыке?


Купюра 15
4-я минута. Апартаменты Вертинского. «В ресторане вредная еда», — говорит экономка. «В ресторане у меня французский повар», — отвечает Вертинский. «Я и говорю, вредная еда», — спорит экономка.

Этот диалог редакторы Первого канала вырезали из страха… обидеть Макрона?


Купюра 16
4-я минута. В полпредстве. Вертинский делает комплимент сотруднице посольства: «Прекрасная причёска!» «Да? Решила поэкспериментировать», — отвечает она. — «Одобряю».

Первый канал блюдёт субординацию: артист ничего не может одобрить госслужащей.

Купюра 17
6-я минута. Бачуров (Михаил Трухин) и Вертинский подходят к столу, на котором лежат пакеты с фасованной селёдкой. «А мне то хоть оставили?», — спрашивает Бачуров. «Да, что же Вы такое говорите товарищ Бачуров?! Кто ж третьего секретаря посольства обидит?», — отвечает сотрудник полпредства. «Селёдку нам из Союза возят. Смешно сказать, они её здесь уксусом заливают», — продолжает Бачуров. «Слушайте, да они уксусом всё заливают», — говорит Вертинский. «Не любите вы их», — подытоживает Бачуров. И далее он произносит: «Я вообще мечтаю, когда у меня срок закончится. Я дипломатическую работу ненавижу. Ходи – улыбайся. Ну хуже каторги! Разговариваешь с человеком и через какое-то время понимаешь, что ни он тебе ни одного искреннего слова не сказал, ни ты ему. Каждая встреча как мыла поел».

Вероятно, герой Михаила Трухина рассказал что-то очень важное, правдивое и секретное о дипломатической работе, чего нельзя говорить с экрана даже в прошедшем времени. Например, правду о селёдке.


Купюра 18
8-я минута. Еще один диалог Вертинского с Бачуровым.
Вертинский: И этот миллионер, услышав о таком гонораре, сказал, что за такие деньги Шаляпин будет петь под окнами у него в кустах. И что Вы думаете? Шаляпин спел.
Бачуров: Да уж, деньги Фёдор Иванович любит. Знаменит этим.
Вертинский: Да нет, дело не в этом. Он же разорился, когда крах на бирже был. А у него семья.
Бачуров: Он же бывал у Вас здесь в Берлине?
Вертинский: Да, конечно. Мы с ним у меня в «Магнолии» целую ночь кутили.
Бачуров: Ну, и что, он по прежнему нас ненавидит? Ведь его в Москве с колоколами бы встретили. И всё бы у него было – автомобиль, и квартира, и дача. Да Бог с ней с дачей! На гастроли бы приехал. Ну, обиделся он на большевиков. А как на Россию можно обижаться?
Вертинский: А вот сейчас Вы как-то очень хорошо сказали.

Очень жаль, что цензоры откусили прекрасный фрагмент фильма, где поганец Бачуров как бы невзначай использует Вертинского, чтобы донести мысли правительства тоталитарной страны до Шаляпина. О том, что он на самом деле негодяй мы узнаем чуть позже, и данный факт присутствует в эфирной версии. Увы, сцена, впервые наталкивающая на мысль о том, что дружба Егора Никитича совсем не так уж бескорыстна, попала под редакторский нож.

Купюра 19
10-я минута. Гостиничный номер Марлен Дитрих (Виктория Исакова). Ее монолог: «Он мне говорит - «Ты должна манить и волновать». Я показываю два варианта. Он - «Нет, не то». Я говорю - «Отлично! Тогда как это сыграть?». И тут вдруг, представляешь, этот усатый, плешивый мужик, вот так вот садится на стул и вот так вот на меня смотрит. И я вдруг понимаю, что он хотел бы быть на моём месте – он хочет быть женщиной. Как я сразу не поняла, что он педераст».

Ну тут вопросов нет – какой «педераст» на Первом канале в 2021 году?

Купюра 20
Конец 10-й минуты. Вертинский: «Как хорошо, что ты костлявая», — говорит Вертинский Дитрих. «Это самый дикий комплимент, который я когда-либо получала», — отвечает она.

Что не так? Чьи интересы затрагивает этот диалог?

Купюра 21
11-я минута. Вертинский пытается рассказать Марлен Дитрих, что такое «Старый Новый год»: «Это сложно объяснить – это из-за смены календарей». Она отвечает: «Всё-таки русские – удивительный народ. А что, мне даже нравится. Можно отмечать начало конца июня, потом конец июня, потом начало июля…
Так ты придёшь? Ты должна прийти, потому что русское веселье – это нечто особенное».

Действительно, какое кощунство, иронично относиться к нашей национальной привычке отмечать Новогодние праздники с 25 декабря по 14 января. Авторы практически на святое покусились.

Купюра 22
13-я минута. «Никаких афиш. Фрау Дитрих будет моей личной гостьей. Но слух пустить можно», — говорит Вертинский.

Цензуре необъяснимо подверглась фраза «Но слух пустить можно». Что с ней не так?


Купюра 23
18-я минута. Бьют часы, Вертинский трижды целует свою компаньюнку, гости пьют шампанское, поздравляют друг друга с Новым годом.

И вновь мы сталкиваемся с двойными стандартами Первого – на экране можно демонстрировать вагину, но бокал шампанского – Боже упаси.

Купюра 24
20-я минута. Вертинский приходит в гостиницу, поднимается в комнату Марлен, смотрит в вазу – в вазе нет ключа от комнаты – знак того, что она не хочет его видеть.

Причина секвестирования не ясна.

Купюра 25
21-я минута. Сотрудник посольства просит Вертинского помочь ему в выборе подарка для жены.
Бачуров: Да у неё День рождения, а я всё время что-то не то покупаю. Не могли бы Вы со своим прекрасным вкусом мне помочь?
Вертинский: С наслаждением.
Бачуров: Вы понимаете, я всегда дарю что-нибудь полезное – Мирочка обижается. Ей, как мне кажется, хочется чего-то изящного.
Вертинский: А что Вы ей подарили в прошлый раз?
Бачуров: Печатную машинку.
Вертинский: Егор Никитич, Вы – медведь.
Бачуров: Согласен.

В данном фрагменте, очевидно, медведь — символ правящей партии — употреблён в уничижительном, негативном аспекте.

Купюра 26
24-я минута. Марлен входит в свой гостиничный номер, просит прислугу приготовить чаю и, увидев Вертинского в кресле, произносит: «Это что такое?!»
Вертинский: Маруся, это я.
Марлен: Как ты меня назвал?
Вертинский: Маруся. Это такое русское имя.
Дитрих: Ты что пьян?
Вертинский: Немного
Марлен: Фантастический нахал. И как ты пробрался в номер?
Вертинский: Подкупил Берту
Марлен: Расстегни мне туфли. И прикури мне сигарету.
Вертинский: Я не могу делать это одновременно.
Марлен: А надо. Ты мой раб. Как ты мог оставить меня вчера одну?
Вертинский: У меня пианист вешался.
Марлен: Это что, русская забава такая? Ну и как, повесился?
Вертинский: Нет, я его спас.
Марлен: А больше спасать было некому. И почему ты не явился сюда?
Вертинский: Я явился, но ты не оставила мне ключ.
Марлен: Да, это было тебе в наказание.

Какая прелестная игра двух больших артистов двух больших стран друг с другом. Почему редактура Первого канала решила лишить зрителя этого бурлеска, дивно сыгранного Исаковой и Филимоновым – загадка. Возможно, их смутило, что русский мужчина готов быть рабом немецкой женщины, которая так и норовит верховодить им. Вместо этой сцены стоит другая совместная сцена Дитрих и Вертинского – диалог в постели, который в сетевой версии находится чуть дальше, спустя несколько эпизодов.


Купюра 27
32-я минута. Снова Бачуров: «Сами понимаете, для эмиграции мы как зачумленные. А дипломатическое общение – это как дым без огня: от вранья глаза ест, а человеческого тепла никакого. Один Александр Николаевич в нас живых людей видит».

Редактура Первого канала решила позаботиться об имидже отечественной дипломатии, медийный представитель которой осмеливаться заявлять публично о том, что на самолётах должны летать лишь избранные.

Купюра 28
Под нож в шестой серии попала сцена, где Поляков, решивший уйти в приют для геев, приносит кошек на набережную и выпускает их.

Возможно, массовому зрителю глубоко безразлично, подвергся ли авторский замысел оскоплению, и всё-таки хочется понимания того, почему те или иные фрагменты авторского высказывания становятся жертвами редакторских ножниц. Благо, те, кому важна целостность произведения, посмотрит его в Интернет-кинотеатре. А телеканалам в такой ситуации остаётся работать исключительно на плохо образованную аудиторию, которая по инерции продолжает смотреть телевизор и доверять информации, полученной с экрана. Но раз образованная молодёжь и значительная часть среднего поколения для столь «щепетильного» телевидения уже потеряны, не значит ли это, что лет через 20 каналы общего смотрения будут вынуждены уйти со сцены под стук собственных каблуков?

Смотреть сериал «Вертинский» без купюр в онлайн-кинотеатре KION