Король с цыганской душой: Юлу Бриннеру 100 лет

Уроженец Владивостока, Юл Бриннер любил приукрашивать факты своей биографии. В эмигрантской юности в Париже он распевал на улицах и в ресторанах цыганские песни под гитару, маскируясь под настоящего степняка, а голливудская карьера актера началась с того момента, как он сбрил волосы на голове и сообщил всем, что его настоящее имя Таиджи Хан, и он сын монголов с острова Сахалин. Легенды и мифы окружали Бриннера на протяжении всей жизни, он любил и прекрасно умел пускать пыль в глаза, увлекать и удивлять. Он был поистине многолик: русский эмигрант с трудным детством, цыган-романтик, друг Жана Кокто, простодушный таиландский король, лучший стрелок на Диком Западе, жестокий фараон Египта. Несчетное количество образов Бриннера объединяли экзотичность и эксцентрика. Он всем своим видом подчеркивал, что он «не отсюда», в нем чувствовалась какая-то иррациональная мощь и загадка, одновременно пугающая и притягательная.


Лысая голова (в конце 1950-х быть голливудским актером без шикарных волос было немыслимо), острые эльфийский уши и суровый восточный взгляд, — актер ворвался в кино с ролью короля Монгкута в экранизации бродвейского мюзикла «Король и я». Наивный самодержец, очарованный просвещенной британкой Анной, страшно не хочет оставаться варваром, мечтает о реформах, отмене рабства и пишет письмо Аврааму Линкольну с намерением поддержать президента, выслав ему пару слонов. Фигура Монгкута, конечно, комичная и насквозь пропитана в фильме колониализмом, снисходительностью белого человека к неразумным азиатам. Однако эта роль стала главной в жизни Бриннера и по-своему определила его как человека и артиста. Он побывал в костюме сиамского короля более четырех тысяч раз, до конца жизни он воодушевленно разыгрывал на сцене человека, который не в силах стать «западным», то есть, «своим».

В одной из сцен «Король и я» Монгкут смеется над библейским Моисеем и называет его дураком. Иронично, что следующей крупной ролью Бриннера станет фараон Рамзес в великом пеплуме Сесила Б. Демилля «Десять заповедей». Поразительно, но драма жестокого египетского царя в сущности была той же — мир изменился, и взамен политеизма пришел единый бог, который избавляет от рабства еврейский народ. Рамзес сражается не с Моисеем, а со временем, и снова герой Бриннера терпит поражение.


После феноменального старта, «Оскара» и «Тони» за роль Монгкута, Бриннера стали приглашать на другие экзотичные роли. Чаще всего, конечно, он играл славян, в особенности русских. Он побывал царским офицером в «Анастасии», Дмитрием Карамазовым в «Братьях Карамазовых», Тарасом Бульбой в смешной экранизации Гоголя, советским шпионом Власовым в «Змее» и югославским партизаном Владо в «Битве на Неретве» (снятом на деньги Иосипа Броз Тито). Бриннер подчеркивал этот образ концертами с цыганским артистом Алешей Димитриевичем, вместе они даже записали альбом романсов, на котором актер с чудесным акцентом поет на русском.

Конечно, все это способствовало большой любви и интересу к нему со стороны тех самых славян, которых он, хоть и «клюквенно», репрезентировал в Голливуде. В особенности, после выхода в советский прокат вестерна «Великолепная семерка». В этом американском ремейке «Семи самураев» Акиры Куросавы (снова не обошлось без налета Азии) Бриннер воплотил образ благородного и невозмутимого ковбоя, собравшего команду смельчаков, чтобы безвозмездно помочь нуждающимся. Актер еще не раз сыграет в вестернах, в том числе в итальянских, и из всех амплуа сегодня его помнят, прежде всего, как прославленного стрелка в черной шляпе.


После большого взлета карьера Бриннера стала потихоньку угасать, сомнительные роли сменяли друг друга, а фильмы с ним почти не имели успеха у публики. Все дело, наверное, в том, что колоритные национальные образы, прославившие артиста, во времена бурных 1960-х перестали быть актуальными. Реализм и жестокость стали трендами «Нового Голливуда», а вычурный Бриннер с его азиатским колоритом оказался за бортом.

Последний успех артиста состоялся в 1973 году в фильме «Мир Дикого Запада» (глубокомысленный ремейк которого сейчас делает канал HBO). Здесь Бриннер предстал в знакомом образе из «Великолепной семерки», и это самокопирование было неслучайным. В общем, актер уже давно был заложником своих ролей. В театре он продолжал быть непросвещенным монархом Сиама, а в кино — героем вестернов.


Однако «Мир Дикого Запада» актуализировал его ковбойское амплуа для нового поколения. В сущности, фильм показывал саму природу зрелища и рассказывал о человеке-зрителе, жаждущем испытать порочный опыт искусственно, «понарошку». В какой-то момент зрелище восстает против потребителя в образе робота-ковбоя, обученного создателями хладнокровно убивать. «Мир Дикого Запада» прекрасно сосуществовал с кровавыми вестернами Сэма Пекинпа и в том же духе показывал насилие как нечто вытесненное, присущее природе человека. Бриннер здесь оказался очень кстати, его холодный облик, да еще и в образе-симулякре из фильма тринадцатилетней давности, отлично вписывался в концепцию фантастического фильма.

Глядя сегодня на творческий путь Юла Бриннера, невольно замечаешь, что он обладал неподдельно жаждой жизни. Широкая душа, он хотел быть героем русской литературы в современной Америке, трагиком на сцене и в жизни. И жизнь его оборвалась так же театрализовано — в последнем интервью он признается, что умирает от рака легких. Бриннер поворачивается в камеру и железным голосом произносит «Don`t Smoke». Почти сразу после его смерти эту фразу превратили в целую рекламную кампанию против курения и табачных корпораций.


Трудно назвать Бриннера несостоявшимся артистом или человеком, его богатая биография вопиет об обратном. Но фильмы с ним безнадежно устаревают с каждым днем, что говорит вовсе не об их качестве, а о том, что мир меняется. Так же, как киноцари Монгкут и Рамзес, Бриннер теперь закован в прошлом, оставаясь одной из ярчайших звезд поколения, не знавшего про whitewashing и инклюзивность. Многоликий Бриннер, король с цыганской душой, превратился в красивую легенду о себе самом и о времени, в котором он царствовал.