И всё же сбылся солнечный удар

50 лет назад вышел фильм «Гранатовый браслет»


Поздний период творчества отечественного режиссёра Абрама Роома примечателен не только обращением к русской классической литературе («Гранатовый браслет» по рассказу Александра Куприна, «Цветы запоздалые» по рассказам Антона Чехова, «Преждевременный человек» по пьесе «Яков Богомолов», а сценарий на основе «Врагов», тоже принадлежащих перу Максима Горького, был реализован после смерти Роома другим постановщиком - Родионом Нахапетовым). К этому списку следует непременно добавить проект экранизации рассказа «Солнечный удар» Ивана Бунина, к осуществлению которого Абрам Роом практически приступил в 1966 году, но по каким-то причинам фильм так и не состоялся.


Пожалуй, режиссёр не успел - а иначе говоря: запоздал. Поскольку именно в тот момент как бы поменялось прежнее время, когда ещё можно было себе позволить минорную, мизантропическую, обречённую ноту в повествовании об утраченной любви, которая вроде как мелькнула на мгновение, осветила внезапным светом, пронзила душу неясным томлением - и тут же пропала поспешно, исчезла безвозвратно, улетучилась в никуда, словно её и не было вообще. Впрочем, и «Гранатовый браслет» - тоже о потерянной любви, которая не может окончиться не трагически для того, кто давно и безнадежно любит, но и оставшаяся в живых испытывает ещё большее страдание, вдруг осознав, что навсегда лишилась пропущенного ею удивительно нежного и искренне верного чувства.


Если выражаться немного витиевато - обе поведанные классиками любовные истории раскрывают парадоксальную максиму, что возможная любовь всё равно невозможна. И дело - не в одних лишь причинах социального свойства (как-то: неравенство в обществе, зависимость от каких-либо обязательств в жизни, всевозможные условности в общепринятом поведении и различные правила приличия). В рассказе Куприна как раз есть фраза о том, что истинная любовь - это трагедия, а ещё величайшая тайна. С одной стороны, предопределённость и фатальная конечность чувств, с другой - их загадочность и необъяснимость. Возникают из ниоткуда и растворяются где-то. Только что были - и в миг аннигилировались. Или напротив: будто бы ничего не произошло, любовь так и не случилась, однако у женщины, которая запоздало поняла, насколько сильно её любили, всё же остаётся непостижимо светлое ощущение, что посчастливилось прикоснуться к чему-то невообразимо прекрасному.


Финальный этап в кинокарьере Абрама Роома, начавшийся именно с «Гранатового браслета», когда уже 70-летний постановщик словно получил второе дыхание и вновь проникся трепетностью чувств, пусть и в ином регистре, нежели в двух своих давних шедеврах «Третья Мещанская» и «Строгий юноша», знаменует неукротимое стремление творца на склоне лет высказаться о непроговоренном, поведать о прежде скрытом, признаться в ещё недопроявленном. Рискуя навлечь на себя обвинения в недопустимом сравнении, я всё-таки посмел бы сопоставить «позднего Роома» с кинематографом Лукино Висконти в его последние десять лет жизни. Вот и в «Гранатовом браслете» вовсе не случайно появляется писатель Александр Куприн, с которым делится рассказом о своей тайной любви главный герой рассказа, мелкий чиновник Георгий Желтков. А главное - всё повествование строится многоуровневым способом, начиная с современного пролога, в котором Станислав Нейгауз исполняет вторую часть второй сонаты Бетховена, оказывающейся практически одним из основных «героев» этой несбывшейся любовной истории, что поведана отнюдь не в заданном настрое largo appassionato.


Скорее, можно было бы говорить о «медленном схождении к смерти», хотя в атмосфере фильма нет ничего тягостного и безысходного. Как ни странно, заведомая обречённость, которая угадывается уже в самом облике Игоря Озерова в роли будущего самоубийцы (и ещё из внезапных ассоциаций надо бы отметить некоторое сходство этого актёра с трагически-романтическими персонажами Жерара Филипа), позволяет нам лучше проникнуться ощущением «несчастного счастья», которое переживает маленький человек, влюбившийся в жену князя Шеина. И чувство потерянной любви, напоследок посещающее душу той, которая была обязана отвергнуть даже робкие и неискусные попытки ухаживания со стороны жертвующего собой и всем на свете, бедного и скромного обладателя редкого дара поклоняться безоглядно своей единственной возлюбленной, хоть как-то способно примирить её и нас, зрителей (кстати, посещаемость «Гранатового браслета» в 1965 году была высокой - 24,8 млн. человек), с мыслью о тщете любых надежд и мечтаний.
И всё же сбылся солнечный удар.