50-60 лет назад Канн не обходился без нас
Мало кто теперь помнит, какие советские фильмы были награждены на Каннском кинофестивале, а тем более уже не знает о том, какие участвовали в конкурсной программе. Между прочим, в 50-60-е годы практически не было случаев, чтобы наши картины не попали в Канн. И ещё регулярно становились членами жюри отечественные деятели кино.
А после триумфального успеха ленты
«Летят журавли» Михаила Калатозова в мае 1958 года следовало ожидать, что на набережной Круазетт точно не обойдут вниманием новые фильмы из СССР. Но «русская душевность», которой отличались замечательные деревенские фильмы
Льва Кулиджанова -
«Отчий дом» (1959) и
«Когда деревья были большими» (1962), включённые в конкурс Канна, всё-таки не вызвала нужного отклика у жюри. Даже может показаться весьма странным, что тогда на фестивале во Франции чаще предпочитали награждать среди советских лент не только те, что повествовали о войне (
«Баллада о солдате»,
«Повесть пламенных лет»), но и произведения историко-революционного плана (
«Оптимистическая трагедия»,
«Ленин в Польше»).
Впрочем, и тут были исключения. В 1965 году, когда в основной программе присутствовали сразу две наши картины - военный
«Жаворонок» Никиты Курихина и
Леонида Менакера, современная по тематике работа
Григория Чухрая «Жили-были старик со старухой» - жюри, в которое входил
Константин Симонов, больше писавший о войне, пожелало отметить почётным дипломом исполнение главной женской роли актрисой
Верой Кузнецовой, словно извиняясь спустя шесть лет, что она вообще осталась без приза за свою впечатляющую игру в
«Отчем доме». Но Кузнецова, кстати говоря, является единственной советской исполнительницей, которая была дважды поощрена на Каннском киносмотре. Впервые это произошло ещё в 1955 году, когда премия досталась актёрскому ансамблю из
«Большой семьи» Иосифа Хейфица, где Вера Кузнецова даже была дебютанткой (!) в свои 47 лет.
Вот любопытно, между прочим, что эта актриса специализировалась на возрастных ролях и нередко решалась играть женщин старше себя, как и в упомянутых фильмах, включая «Отчий дом». И симпатии немалого числа зрителей (если судить, в частности, по оживлённой дискуссии здесь же, на страничке ленты Кулиджанова в kino-teatr.ru) остаются на стороне Кузнецовой, хотя далеко не все одобряют сдержанное и будто безэмоциональное поведение её героини, сельской жительницы, большой труженицы, потерявшей мужа и двух сыновей на фронте и лишь через 17 лет нашедшей свою дочь, которая выросла в чужой семье и стала довольно заносчивой горожанкой.
Кстати, резкость споров среди нынешней публики лишний раз доказывает, что эта действительно душевная, искренняя, удивительно естественная картина 55-летней давности жива по-прежнему и вообще способна будоражить разнообразные чувства. Лично я, пересматривая её спустя три с половиной десятилетия (помню, как был по-своему очарован лиризмом и тонкостью переживаний героев «Отчего дома», когда впервые увидел в конце 70-х случайно на одном из телеканалов, хотя знал, безусловно, и нежно любил
«Дом, в котором я живу» Льва Кулиджанова и
Якова Сегеля, а особенно
«Когда деревья были большими» Кулиджанова), не столь уж растрогался благодаря теме обретения девушкой своей родной матери или из-за двух любовных линий. Тогда мне очень понравилась юная
Людмила Марченко в роли Тани, теперь же я, став намного старше, восхитился игрой
Нонны Мордюковой в качестве Степаниды и, конечно,
Валентина Зубкова, воплотившего образ практически идеального мужчины, пусть и председателя колхоза, который просто обязан проводить политику партии на селе, хотя и делает это в высшей степени интеллигентно и доверительно.
И тут неожиданно постигаешь в ретроспективном обращении, что «Отчий дом», по-своему продолжая «Дом, в котором я живу», на самом-то деле образует с лентой «Когда деревья были большими» весьма необычную дилогию об уже изменившемся обществе на рубеже 50-60-х годов, которое внешне стабилизировалось (правда, это случилось не такими темпами, как в Японии или в ФРГ и Италии, где возникло понятие «экономического бума»), но обнаружило наличие внутренних противоречий между двумя укладами жизни. Проще всего видеть в этом типичный конфликт города и деревни. Но поразительная тонкость подхода Льва Кулиджанова в обоих произведениях к тому, как городская девушка пытается найти свой отчий дом именно в селе (разумеется, понимая это иносказательно, а не буквально), заключается как раз в поиске «коммуникабельности чувств» - вопреки процессу отчуждения и чуть ли не утраты способности к переживаниям где-то в больших мегаполисах.
Это ведь попытка обрести себя, ощутить присутствие души. И финальный кадр «Отчего дома» пронзает так, словно вернулся наконец-то домой…
5 комментариев
обсуждение >>