Наступая на пятки игровому кино

Короткометражную фестивальную анимацию мало кто знает. Поэтому обычно с фестивалей приходится писать тенденциозные тексты – не столько о самих фильмах, сколько о каких-то общих направлениях, новых явлениях, формирующихся жанрах, основных проблемах. Это мучительно. Ну, не каждые же три месяца новые тенденции возникают, и приходится крутиться-вертеться, придумывая какие-то объединяющие идеи для текстов. В общем, тяжела и неказиста она – работа анимационного культуролога.
В этом году как-то так я выкрутилась, чтобы про общие тенденции не писать. И поди ж ты – теперь добровольно собираюсь именно это самое и сделать. Поскольку на этом КРОКе я увидела – и это потрясающее ощущение – довольно революционные вещи.
Увиделось оно особенно отчетливо потому, что программа нынешнего КРОКа была какой-то скучной. Вроде немало было хороших фильмов, но некоторые из них я видела раньше, другие были как-то недостаточно хороши, и в целом ярких новых впечатлений оказалось немного. Поэтому еще в середине фестиваля обратили на себя внимание две кукольные короткометражки как раз совсем не яркие и даже, я бы сказала, средненькие, скучноватые, не мастерски сделанные, а все же резко выделяющиеся не только на общем фоне нынешнего конкурса, но и на фоне всего моего анимационного опыта.
Первая называется «В деревне» и сделала ее венгерская студентка Аннамария Вонхаз, которая уже чуть-чуть знакома анимационному миру, благодаря, например, фильму «Лестница». Дипломная работа Вонхаз обратила на себя внимание многих в первую очередь из-за статичной камеры. Если бы речь шла об игровом фильме, то я бы сказала, что он сделан почти «без монтажных склеек», но в данном случае, понятно, речь идет о покадровой съемке, так что термин не уместен. Но выглядит кино именно так.
Начинается «В деревне» с темного экрана. Слышны звуки (лай собаки, крик петуха), зажигается свет в окошке, медленно светает, и видны становятся очертания дома, дерева, калитки, дорожки. Из калитки еще в полутьме выходит мужик с коровой, медленно смотрит по сторонам, отпускает корову, уходит. Светает совсем. Выходит бабка, выливает воду из таза, зовет мужа: «Пишто, принеси кувшин с водой». Пишто выходит обратно, с кувшином, явно что-то планирует сделать, но отвлекается, садится на скамейку перед домом и начинает вырезать из найденной деревяшки невесть что. Здоровается с соседями, опять выходит жена, начинает его пилить, он сворачивает свою творческую деятельность и приносит кувшин воды. Экран пустеет.
Иногда проходят утки, потом мимо камеры проходит коза, за ней мужик. Где-то звонят колокола, стрекочут насекомые, из дома слышится, как жена ругается на непутевого мужа. Очевидно, сделав домашние дела (или не сделав их), Пишто возвращается на скамейку и продолжает вырезать деревянную фигурку. Ближе к финалу фильма кто-то привезет супругам внучка, дед на той же скамейке подарит ему вырезанную фигурку. А когда стемнеет, старик задремлет, и заметившая это бабка добродушно рассмеется над муженьком. Перед тем, как экран снова заполнится абсолютной темнотой, в дом вернется корова, и вежливый невидимый сосед пожелает «спокойной ночи» - то ли героям фильма, то ли зрителям.
Второй заинтересовавший меня фильм приехал из Японии (из Токийского университета искусств) и называется «Мастерская метел Сакурамото». Это первое кино Аи Цугехаты. Для начала она показывает помещение мастерской, отдельные предметы, затем – двух людей, которые плетут веники. Женщина и мужчина довольно резво, в полном молчании с помощью цветных ниток связывают сухие прутья в красивые метлы с длинными ручками. Демонстрация этого процесса занимает, пожалуй, минуты две. После чего муж видит, что очередной пучок жена скрутила как-то криво, внимательно смотрит на нее. Потом супруги пьют чай, ложатся спать. Ночью женщина встает, выходит во двор, смотрит на луну, и, очевидно, уже в беспамятстве идет в рабочую комнату – плести метлы. Он, заметив ее отсутствие в кровати, приходит тоже.
Этот фильм – примерно о том же, что и главный призер фестиваля КРОК «Рисовая или армянская», то есть о совместной старости, о приходящем к одному из супругов слабоумии и о реакции на это второго. Только в японской версии ничего, в сущности, не происходит и никаких художественных приемов не придумывается. Судя по последним кадрам, в которых старик остается один, жена либо умирает, либо становится совсем недееспособной. Но жизнь продолжается, и на двери магазина по-прежнему висит метла.
Два эти фильма поражают своим натурализмом, который доселе был не свойственен анимации. Даже обращаясь к документальным форматам, мультипликация всегда стремилась к жизненному неподобию. Или в картинке, или в сюжете, или в художественных приемах. И в разговорах вокруг кино мастера неизменно подчеркивают, что не нужно снимать в анимационной технике то, что можно сделать как игровое кино.
Несомненно и «В деревне», и «Мастерскую метел» можно было сделать игровыми. И даже не вполне понятно, зачем нужно было столько сил тратить, покадрово изображая плетение метел или резьбу игрушки. Это неоправданно. Только нужны ли оправдания? Именно такой вопрос, кажется, ставят Цукехата и Вонхаз своими фильмами. И ответ на него, даже при всех несовершенствах этих студенческих работ, очевиднее некуда: жанрово-тематическое разделение между игровым и анимационным кино безнадежно устарело.

Рядом с «Мастерской» и «В деревне», как ни странно, я бы поставила еще один фильм – «Пир наложницы» - который хоть и отличается от этих двух принципиально (в том числе и уровнем мастерства), а все-таки льет воду на ту же мельницу.
Вообще автор «Пира» - китаянка Хефан Вей – ярчайшее открытие этого «КРОКа». Восходящая звезда, которую так приятно заметить в момент, когда она только-только начинает свой путь. В конкурсе представлены две ее работы. Первая – «Хроники моста» - сделана во французской школе La Poudriere. Главный герой фильма – хранитель моста, чья главная задача: препятствовать самоубийствам и несчастным случаям, так что забавный толстяк постоянно мечется по мосту и хватает всех, кто подходит близко к краю. Однажды, опасаясь за жизнь одного человека, он пропускает в итоге настоящего самоубийцу, и мучается потом ужасно. До тех пор, пока в попытках помешать спрыгнуть беременной женщине, не сваливается случайно сам. В финале фильма та самая женщина – теперь уже молодая мать – принимает вахту, и сама уже становится хранительницей. «Хроники моста» - очень симпатичный европейского вида фильм, который вызывает приязнь, но не поражает до глубины души. В отличие от первой профессиональной работы Вей, созданной на студии Folimage при участии National Film Board of Canada.
«Пир наложницы» - кино, нарисованное в китайском стиле, и речь здесь идет об императорском дворце, точнее, про наложниц императора. Янг – любимая наложница, ждет императора на пир, однако он задерживается и по ходу кто-то ей сообщает, что, возможно, правитель проводит сейчас время с новенькой. Янг, понятно, эта новость не нравится. И далее разыгрывается сцена, которую невозможно описать словами. Это тончайший психологический этюд и одновременно танец ревности. Янг представляет императора в объятьях новой юной наложницы, она злится, но пытается не показывать своих чувств, мечется по залу, напивается, начинает приставать к челяди, вести себя разнузданно, параллельно в ее воображении всплывают эротические фантазии, которые горячат ее, щеки горят от возбуждения, челядь прячется под столы… Без малого 10 минут продолжается эта сцена, и, думаю, это одна из самых лучших сцен, изображающих муки ревности, во всем мировом кинематографе.
«Пир наложницы» ничем не похож на те две работы. Он подчеркнуто красив, в нем используется множество художественных приемов и анимационных хитростей, в нем и близко нет стремления изображать живую жизнь во всей ее натуральной скучности. Сходство одно: любой человек, прочитав такую сценарную заявку, сказал бы, что логичнее ее воплощать в игровой технике, потому что изображать через рисованных персонажей тончайшую психологическую игру так же нелепо, как заставлять кукол плести метлы. И был бы этот человек неправ. На КРОКе фильм получил диплом «за обнажение интригующего мира», но лично я, не сомневаясь, дала бы ему гран-при (надо думать, высочайших призов у этой картины будет немало) и еще, нарушив регламент, спецприз за «лучшую женскую роль».
Сегодня сложно еще предугадать, как именно будет развиваться наметившаяся сейчас тенденция. Возможно, через год-другой возникнет какая-нибудь анимационная «Догма», учредители которой откажутся от метаморфоз и прочих магических возможностей мультипликации ради аскетичного повторения реальности. А возможно рисованные персонажи начнут компенсировать оскудевающую в большом кинематографе актерскую игру. Но так или иначе, сейчас, похоже, открывается очень интересное направление, которое немало еще удивит и порадует поклонников мультипликации и кинематографа в целом.