Несколько слов-эмоций к юбилею Киры Муратовой
«Мама, ты не поставишь по-быстрому чайник? Я ужасно замерзла», - это я зашла навестить родителей.
«Может, поставить чайник? Ты, наверное, замерзла?», - доносится с кухни мамин голос.
«Мама, ну поставь, пожалуйста, чайник». –
«Ну ты можешь ответить – чай прямо сейчас будешь? Холодно ведь на улице». Я вдруг заплакала. Не поверите, заплакала от счастья, потому что поняла то, что всегда знала, но никогда не чувствовала с такой болезненной четкостью, что любимая
Кира Муратова всегда снимала кино про меня. Я не знаю, как еще объяснить, с чем сравнить этот восторг откровения – ну разве что вдруг узнаешь, что Мона Лиза – твоя прапрапрапрапрабабушка, и у вас одинаковые носы. Нет, все равно не то, не дотягивает, куда там Моне Лизе, потому что после того диалога с мамой я стала раз и навсегда готовым персонажем Киры Муратовой. Помните сценку из
«Трех историй»?
«Мама, почему ты не подходишь к телефону? Я волнуюсь!» - кричит, остановившись под балконом, седой божий одуванчик. На балкон выплывает другой седовласый божий одуванчик, неизвестно как еще держащийся вертикально.
«Почему ты не звонишь? Я волнуюсь!» - «Мама, ну почему ты не берешь трубку? Я волнуюсь!» - «Почему ты не звонишь? Я волнуюсь». Когда меня никто не видит, в этом месте «Трех историй» я всегда плачу – по-детски, морща нос и втягивая сопли, потому что никто лучше Муратовой не показал любовь, нежность, тревогу, раздражение, хрупкость и силу вот так сразу, комом, в нескольких фразах, сказанных нелепыми персонажами в нелепых обстоятельствах.
Впрочем, об этом написаны уже толстые монографии, но я о другом. Я – о том, что одна на всем белом свете Кира Георгиевна объяснила мне наконец, почему не надо стыдиться и стесняться того, что я маленькое нелепое существо. Только ей я поверила, что Бог, придумывая формулу человека, специально сделал крохотную ошибку, зная, что любить идеал невозможно, потому что никто лучше Муратовой не доказал мне, что я и есть та самая крохотная ошибка, то самое умышленное недоразумение Бога. Не тот «маленький человек», трагедию и величие которого мы препарировали в школе, плюясь тайком от учителя в этого маленького человека, целясь в лысину, так как надоел он безмерно своей епиходовщиной. Вообще-то Муратова плевать хотела на все стереотипы и дефиниции, получается это у Киры Георгиевны очень даже демонстративно, как у героини
Шарко в
«Долгих проводах» - помните, где она стоит посреди зрительного зала трагическим столбом, прекрасная в своей нелепости, и такой кадр можно снять только истинно женским сердцем – зорким и жалостливым, потому что никто лучше Киры Муратовой не умеет прикидываться мужчиной так, как это умеет только настоящая женщина. Она словно Дюймовочка в настоящих рыцарских доспехах – железо на виду, а женщину – маленькую, капризную и сумасбродную – не каждый и разглядит. Именно такой и явилась нам Муратова в образе начальницы-чиновницы Валентины в
«Коротких встречах» - замурованная в мужские доспехи-химеры, а под ними – трогательная нелепая тетка.
От нее, от этой Валентины, потом начали плодиться такие же маленькие нелепые, пошли целым выводком, разбрелись
Зинаидой Шарко по
«Долгим проводам»,
Натальей Бузько – по
«Второстепенным людям»,
Аллой Демидовой – по
«Настройщику». И все они умудряются разойтись со своим счастьем, пройти мимо, уловив лишь отдаленный секундный запах любви. Но ты-то этот запах запомнишь на всю жизнь, потому что никто лучше Муратовой еще не снял в кино настоящую эротику – ей-богу это так. Пересмотрите «Настройщика». Совсем коротенький эпизод: героиня
Ренаты Литвиновой просит возлюбленного накрасить ей губы – она зеркальце забыла. Возлюбленный (
Георгий Делиев) легко-легко прикасается помадой к любимым губам, потом, не в силах устоять, так же легко целует эти губы. И снова прикасается помадой. И снова целует.
И столько страсти – жгучей и целомудренной, боящейся себя обнаружить – чтоб не прогнали. И столько тоски в этом полудетском мужском поцелуе. И столько огненной любви, прикинувшейся осторожной, что хочется мгновенно вскочить и бежать влюбляться на целую вечность или на одну секунду, на одну ночь или на всю жизнь – неважно на сколько, потому что никто лучше Киры Муратовой пока не подтвердил любимого тезиса
Дмитрия Сергеевича Лихачева:
«Время – для слабаков». Когда-то давно появившись перед нами в образе повелительницы воды из «Коротких встреч» – городской чиновницы, отвечающей за воду в городе, Валентины Ивановны, Муратова словно навсегда вышла к нам из воды, из пены, как Афродита. А какая к черту разница, сколько лет Афродите?
15 комментариев
обсуждение >>