«Лицо»: Пластическая операция по увеличению Иисуса

Выигравший Гран-при Берлинале польский фильм, критикующий религиозное мышление и лицемерие


В польской деревне местная церковь готовится к важному событию: строители возводят самую высокую в мире статую Христа - как в Рио-де-Жанейро, но немного побольше (в вопросе веры размер, само собой, имеет значение). Среди строителей - длинноволосый красавчик Яцек (Матеуш Косцюкевич), фанат металла, лошадей и собак, который, когда не строит, не скачет и не потрясывает головой под Metallica в небольшом автомобильчике, танцует на дискотеке с возлюбленной блондинкой Дагмарой (Малгожата Гороль). Дело движется к социально одобряемой свадьбе, хотя для полного счастья односельчан и обильных родственников, Яцеку не помешало бы подстричься, да перестать слушать бесовскую музыку. Чудо пришло, откуда не ждали: на стройке произошло ЧП, молодой металлист получил серьезные увечья и стал первым человеком, кому в Польше сделали сложнейшую операцию на лице. Из больницы Яцек вернулся совсем другим - с перекошенной рожей (и коротко стриженный), зато живым. Впрочем, непривычная и пугающая физиономия разозлила окружающих еще сильнее.

Польская постановщица Малгожата Шумовска считается одним из главных, простите за каламбур, лиц современного польского кино - наравне с Павлом Павликовским, чья «Ида» несколько лет назад брала приз за призом, в том числе отбирая их у «Левиафана» Андрея Звягинцева. Особенно Шумовску любят в Берлине, куда взяли три последних её картины - и с каждым разом награждали все сильнее: квир-приз Teddy за драму про священника-педофила «Во имя…», награда за режиссуру в «Теле», теперь - Гран-при жюри. Прогресс налицо.


Хотя казалось бы: конфликт светского и религиозного - траншея изъезженная вдоль и поперек, а хохма, что даже попсовая Metallica кажется набожным деревенским чем-то бесовским, - толщиной с палец самого исполинского на Земле Иисуса Христа. В комплекте идет также галерея человеческого лицемерия: Дагмара обнуляет помолвку и стремительно выскакивает замуж за другого, а родная мать перешептывается со святым отцом, выдвигая гипотезу, что создание с перекошенной физиономией - это не ее сын, а мелкий бес, ловко воспользовавшийся горестной ситуацией. Так «Лицо» незамысловато описывает извечный социальный парадокс: как бы человек ни пытался соответствовать ожиданиям окружающих, он все равно будет недостаточно идеален, что, в общем-то, и может превратить в «чудовище» как обладателя длинных волос, так и чудом избежавшего смерти молодого мужчину, который теперь бормочет едва-едва разборчивые фразы.

Одна из главных находок «Лица» - это поочередная фокусировка на физиономиях Яцека, его близких и случайных прохожих, отсеченных от окружающего мира плотным пузырем боке. Лента Шумовски начинается с эффектного пролога, в котором люди в одних трусах штурмуют супермаркет, где объявлена распродажа в нижнем белье. Незадолго до макабрического действа камера всматривается в их лица, в которых не угадывается ничего, кроме тщеты ожидания и жажды новой электроники. Тут снова идет в ход простейший набор ассоциаций и противопоставлений: лицо как зеркало души в истории, где души, кажется, ни у кого и нет. Кроме несчастного Яцека, который на что-то надеется и мечтает не только о материальных благах.


Стоит признать, что Малгожата Шумовска вообще проходит по ведомству капитанов очевидность: все её картины как правило строятся на таком незамысловатом дуализме. В «Откровениях» Жюльет Бинош в роли журналистки исследовала студенческую проституцию, а заодно открывала собственную сексуальность, дремавшую в течение долгих лет чопорного брака (кино примечательное, в общем-то, только сценами золотого дождя и мастурбирующей заслуженной артистки). В «Во имя…» сталкивались лбами проблемы педофилии среди священников и подростковой неприкаянности. «Тело» и вовсе предлагало задуматься о теле и душе при помощи спиритических сеансов, которые, естественно, не помогали, но отношения отца-следователя и его дочери-наркоманки все-таки наладились.

В этом смысле удивительно, как рафинированная логика буржуазного кино (особенно это налет хорошей жизни чувствуется в «Откровениях») сочетается у Шумовски с довольно провинциальной провокацией: по меркам Польши и «Во имя…», и «Лицо» оказались достойны общественного раскола и скандала. Хотя и в пост-«матильдовой» России очередная сатира на религиозное мышление и обыкновенное лицемерие вряд ли окажется лишней. Сколько бы про эти вещи ни снимали, серьезно ли, шутливо ли, пропаганда здравого смысла всё еще требуется во многих странах. А Шумовска еще и близка отечественному кино по духу: в сущности, она чуть менее одухотворенный, патетичный и живописный Звягинцев - и это сравнение ей наверняка бы польстило, хотя радоваться тут особенно нечему.