Она не перестанет беспокоиться о нашем театре никогда. Актриса, которая знает о нем больше других, связанность с ним – ее судьба. Судьба, которую Анна Балина прожила бы, сыграла так же, как уже прожито и сыграно. «Всегда театр, только театр…» – говорит она. С ним росла и болела ее душа... Заслуженная актриса России Анна Чекчеевна Балина сейчас репетирует в спектакле «В ночь лунного затмения» Мустая Карима. Эта постановка планируется к юбилейному вечеру актрисы. А недавно она встречалась со зрителем на творческом вечере «Лицом к лицу», где вспоминала о своем детстве, ролях, жизни…
- Анна Чекчеевна, а почему выбрали именно спектакль «В ночь лунного затмения» М. Карима к юбилейному вечеру?
- Театр выступил с этим предложением. В нем – одна из моих любимых ролей. В любое время не смогла бы отказаться от нее. Этот спектакль – хорошая, благодатная работа, и она «ложится» на нашу труппу. Из прежнего состава буду играть только я, а все остальные – наши молодые актеры. В 1978 году этот спектакль поставил Ногон Шумаров - как дипломный. Роль Танкабике я играла в нем параллельно с Жанной Эндоковой...
По линии нашего республиканского отделения Союза театральных деятелей есть также идея поставить силами актерского товарищества комедию «Странная миссис Сэвидж» Джона Патрика. Планирую сыграть в ней, и, если все будет, как задумано, зритель сможет посмотреть спектакль осенью.
- Какие чувства остались после творческого вечера в проекте «Лицом к лицу»?
- Была не совсем выздоровевшей после гриппа. Не хотелось подводить организаторов, пригласительные были почти все розданы, и я вышла на сцену. Рассказывала о своей биографии, вспоминала детство, родителей, бабушку с дедушкой… Исполнила несколько стихотворений…
- И сцена помогла забыть о неважном самочувствии?
- Это – ответственность перед зрителем. Выходишь на сцену, и зритель не должен видеть твоих проблем, поэтому стараешься забыть обо всем. Я и сейчас выхожу на сцену и волнуюсь.
- В одном интервью вы сказали, что если бы был шанс заново прожить судьбу, вы бы все повторили…
- Наверное… Поскольку я любила и люблю театр, у меня все было подчинено в жизни ему. И вся семейная, личная жизнь – тоже. Всегда театр, только театр… Переживания, чтоб только спектакли и гастроли не сорвались, чтоб коллектив состоялся. Весь смысл был в этих тревогах. Я бы все повторила.
Правда, жалею иногда вот о чем. Когда окончила ГИТИС, мой педагог, Иосиф Моисеевич Раевский, сказал: «Если хочешь – езжай во Фрунзе, работай там, отправлю тебя с сопроводительным письмом. Будешь жить как у бога за пазухой...». А я выбрала родину. Я так верила нашему руководству, что театр состоится. Мне казалось, что это произойдет быстро. А он открылся только через 15 лет. Если б я знала, что столько времени буду без театра, конечно бы я поехала во Фрунзе, копила бы актерский опыт, росла бы по мастерству.
За эти 15 лет без театра я поработала почти во всех учреждениях культуры. А меня все считали своим долгом спросить, почему я не уехала куда-то работать, если окончила театральный институт в Москве. «Что же вы тут делаете?! Что в этой «дыре» делаете?» – недоумевали некоторые. А я… верила, что театр будет!
В 69-м я поехала в Алма-Ату, к подруге. Она актриса, муж у нее режиссер. Они предложили остаться у них, работать в театре. Я тоже отказалась.
- За последние пять лет какие постановки в театре вам особенно запомнились?
- Постановок много было. Запомнились более массовые. «Восхождение…» А. Борисова, «Ханума» Э. Иришевой. Поставлено было много. Но спектакли до конца не «эксплуатируются». Кроме детских, которые хорошо идут на праздники. С остальным же репертуаром сложнее…
- Вы продолжаете переживать за театр?
- У меня всегда были переживания и напряжение по поводу того, чтоб наш театр состоялся. В общем-то, можно предугадать какие-то вещи… Главное, чтоб театр был! Когда у нас проходил Международный фестиваль «Желанный берег», подумала, что можно отпустить тревоги о театре. А дальше уже – забота молодежи, как его держать на достойном уровне. Их задача – развивать театр. Теперь за театр пусть борются другие, а я буду спокойненько сидеть.
- Вы умеете «спокойненько сидеть»?
- Конечно, волнует и обидно, когда что-то не так делается. Когда молодые актеры от роли отказываются. Я знаю жизнь. Нельзя отказываться от работы, потому что неизвестно, что и как завтра сложится. Если ты актер, надо делать свою работу, потому что с каждой ролью растет мастерство!
- А звезды кино иногда говорят, что сознательно отказываются от ролей, если они их не устраивают, если персонажи негативны, например…
- Не в таком изобилии мы живем… Если было бы много режиссеров, много спектаклей. Мы рады каждой постановке и каждой роли! Однажды было, правда, что и я отказалась от роли. Когда приехал из Москвы режиссер В.Г. Ильин, привез пьесу об Эдит Пиаф и предложил мне играть главную роль. Я отказалась категорически. Есть же всему мера, и я понимаю как человек с нормальным восприятием, что какие-то вещи не могу сделать. Ни по фактуре, ни по голосу не подходила. Нет, не мое…
А был период, когда меня держали пять-шесть лет без ролей за мою активность. За то, что боролась все время, как общественница. В это время «голода» играла только старые спектакли. А потом у меня созрел моноспектакль «Мать. Очаг. Огонь». Принялась за него…
- Вы благодарите звезды, под которыми родились?
- Сегодня астрология очень популярна. И прогнозы, и взаимоотношения, и характеры – на всё у нее есть ответы… Раньше мы об этом не знали. А теперь… когда мне говорят про мою напористость, я говорю: «Это не я виновата, это звезды!». А что вы хотите – Солнце, Марс!
- Овны не любят окольных путей, наступают открыто, что думают, то и говорят…
- Я люблю говорить открыто, прямо. Чтобы до человека сразу дошло. Пусть он и обидится, но поймет. Каждый по-своему это воспринимает. Дипломатия у овнов идет позади. Наверное, потом где-то и жалею о своей прямоте. Но… потом. Одна астролог в Москве, ученица Тамары Глобы составила мой гороскоп. И сказала, что в прежней жизни я, наверное, была военным диктатором, настолько у меня активные звезды: «Вы не понимаете, что вы людей обижаете… Вам надо говорить, и вы говорите!».
- А с другой стороны – «тихого омута» от вас не ждут…
- Да, я не люблю этого сама. Считаю, надо говорить напрямую. Я воспринимаю людей такими, какие они есть.
- Оглядываясь назад, какие счастливые моменты вспоминаете?
- Самые счастливые мгновения связаны с природой, с родиной. Детство… Когда из дома выбегаешь, и – на речку, взбираешься на кедр, поднимаешься на гору. Вот в детстве доводилось ли испытывать такое чувство, когда прыгаешь, и тебя будто держат в полете? Или такое состояние, когда сидишь на горе, смотришь вдаль, и перед глазами все плывет как в живой картинке, такое благостное состояние…
Когда я уже взрослой стала, моя мама под тайгой на стоянке жила. С учебы приедешь: бабочки, солнце, свежий воздух, рядом ручей… Бежишь к ручью. Ощущение беззаботности и счастья... Понимаешь, ты – среди родных, на родине…
Счастливые мгновения детства… Целый день на речке. Возвращаемся вечером с Петке-таай, все вымазанные… Теленок у коровы уже молоко высосал, а мы должны были за ним следить, караулить! Я иногда смеюсь, вспоминая, как бабушка ругалась на нас. «Чертенята! Целый день в воде шарятся за червяками безногими!». На алтайском это звучит так красиво…
Бабушка нас ругает, а мы притихнем за забором, ждем захода солнца – чтоб оно пониже село. У алтайцев после заката нельзя ругать детей, нельзя чтобы они плакали. Мы это знаем, и стоим, ждем. Солнце садится, мы приходим, неприкаянные, сидим. «Подожди, я тебе дам!» - ворчит бабушка…
А однажды за то, что единственное платье порвала, прыгая с дерева, мама с ремнем ко мне подступилась. Вечером не тронула, я думала, прошла гроза, а утром все-таки была наказана…
- Запретов много было в детстве?
- Если были, то от деда. Он нас учил. Очень требовательный человек был. Когда война началась, ему было около пятидесяти, его в армию не взяли, он табунщиком работал в колхозе. Бывало, утром проснешься, бежишь из избушки в юрту, к огню. Он расспрашивает, откуда пришла, что видела, и требует все в подробностях рассказать. «Лошадей видела? А сколько их? Иди посмотри!». Вот идешь, лошадей считаешь. Все надо было увидеть, услышать, чтобы ему рассказать. Он был очень мудрым человеком и нами гордился, когда выросли мы – старшие дети его детей: я закончила ГИТИС, Николай Алексеев стал главным ветврачом в своем селе, а Байрам Сандин – первым алтайским пилотом международного отряда в «Шереметьево-2»... Дед участвовал в гражданской войне. В 80 лет ездил на коне как молодой, такой крепкий был.
- Когда я спросила о счастливых моментах, Вы не сказали о театре…
- В театре каждая премьера – радость. Помню, со спектаклем «Бесталанная» И.К. Карпенко-Карого (Тобилевича), когда еще работали в межрайонной концертной бригаде, поехали в Чойский район. Утром пошли в столовую, и одна женщина, которая видела накануне спектакль, как напустилась на меня! Кричит – «Вы зачем эту стерву возите с собою?!». Сначала было неприятно слушать, а потом я обрадовалась. Поняла, что женщина очень уж впечатлена спектаклем, и она поверила всему, что происходило на сцене! В пьесе главная героиня погибает от нечаянной ссоры с мужем. А его любовница, которую я играла, конечно, становится виноватой! Поэтому у зрительницы такая реакция была. Значит, мне удалось так достоверно передать образ… И это радость, ведь главная актерская задача – донести свою игру до сердца зрителя!
- Вы и сегодня остаетесь женщиной, умеющей подать свою красоту… Это способно воодушевить тех женщин, кто опасается возраста…
- Актерская работа, конечно, подтягивает. Выходишь на люди, к зрителю, и должен быть в форме! Я не очень верю в чудодейственную косметику. Считаю, что просто не нужно входить в рамки возраста, который называют старостью. Если об этом не думаешь, то чувствуешь себя иначе. Возраст ощущаю, когда болею… А так… просто воспринимаешь жизнь, как видишь: вот солнце светит, и все прекрасно!
Екатерина Сергеева
обсуждение >>