Кукольный Чайковский

Недавно в Москву приезжал знаменитый английский аниматор-кукольник Барри Пёрвис (Barry Purves). Он, в общем, не то чтобы редкий гость в России, но тут визит был особенно торжественным: Пёрвис передавал в дар дому-музею Чайковского свою куклу, изображающую композитора.

Забавно, что широкий российский зритель увидел постскриптум этой чайковской истории раньше, чем узнал ее начало. Надо думать, большинство читавших или видевших репортажи, да, пожалуй, и журналисты, эти репортажи создававшие, понятия не имели ни о том, кто такой Барри, ни о его мультфильме «Чайковский», созданном уже года полтора назад, ни о цикле «Сказки старого пианино», для которого, собственно, этот фильм создавался. И грустно, что, наверное, большинство из видевших и, конечно же, возрадовавшихся-загордившихся в очередной раз нашей великой культурой (на этот раз в лице Чайковского), вероятнее всего, так и ограничились радостью-гордостью, не дав себе труда узнать больше о Пёрвисе, «Старом пианино» или пусть даже самом Чайковском.


Про музыку я, пожалуй, рассуждать не буду, а вот про остальные две темы поговорю с удовольствием.

Начнем с Пёрвиса, которого действительно, без преувеличения можно назвать самым именитым кукольным режиссером из ныне живущих. Первую славу принес ему легендарный уже мультфильм «Следующий» (Next). В нем Барри умудрился за 5 минут показать собрание пьес Шекспира – 37 произведений.


Короткометражка изображает странное прослушивание: в зале сидит угрюмый «экзаменатор», а похожий на Уильяма Ш. актер пытается со сцены его удивить, используя в основном нехитрый реквизит и ударяясь в невероятную пантомиму. В разыгрываемых микро-сценах можно угадать знаковые изображения «Отелло», «Гамлета», «Короля Лира» - да что уж всех прочитанных и пропущенных великих трагедий и комедий английского драматурга.

Другой известнейший мультфильм Пёрвиса также являет собой немыслимый кино-аттракцион, лихость которого, правда, проще оценить аниматорам, чем неосведомленному зрителю. «Сценарий» - драматичная история любви в стиле театра Кабуки – сделан без «монтажных склеек»: все перестановки декораций на удивительной подвижной сцене, все смены действующих лиц, появления, исчезновения – все происходит прямо перед камерой. Снять такое кино невероятно сложно: одна ошибка, неточное движение, задетая случайно рукой декорация – и заново придется переснимать все 15 тыс. кадров, необходимые для такой 10-минутки.


Помимо этих фильмов, прославивших Барри на весь мир и принесших ему весь спектр самых престижных призов, есть в его фильмографии и короткометражка по Илиаде, воспевающая и подробно изображающая красоту однополой любви, и получасовая экранизация оперы «Риголетто», сделанная для большого анимационно-оперного проекта OperaVox и поражающая гротескным дизайном кукол и фантазийностью декораций, и фильм по комическим операм «Гилберт и Салливан».


Сам Пёрвис говорит, что он любит заходить на «темную сторону»: большинство его фильмов сделаны в мрачных тонах и касаются трагических, эмоциональных, сложных моментов человеческой жизни. Самый суровый, пожалуй, недавний его фильм «Перо», спровоцированный депрессией после смерти матери. Здесь в лишенном декораций пространстве сияющий крылатый человек переживает падение-крушение и оказывается во власти уродливых горлумов, растерзывающих его крылья и плоть.


«Чайковского» Барри сделал сразу после «Пера», и фильм о композиторе в некотором смысле выглядит продолжением той условной притчи. Только теперь Пёрвис говорит уже не столько о смерти матери, сколько о предвкушении собственного обозримого конца. Вместе с Чайковским он задается вопросом: все ли он сделал, что мог. В отличие от большинства фильмов Пёрвиса – весьма динамичных и насыщенных по действию, - «Чайковский» почти лишен внешнего сюжета. Композитор один, в обычной комнате, похожей на театральную декорацию (фильмы Барри часто напоминают о театре, что неудивительно, учитывая театральное образование Пёрвиса), которая наполняется воспоминаниями-проекциями по мере того, как Чайковский словами из писем и дневников размышляет о жизни. Барри пошел по традиционному для себя пути, создав очень подробную куклу, которая не только обладает удивительным внешним сходством с Чайковским, но и ведет себя как настоящий человек. Жестикуляция проработана до мельчайших деталей, вплоть до движений играющих на фортепиано пальцев. На контрасте с довольно условной декорацией, на стены которой проецируются хроникальные кадры, создается странный, почти сюрреалистический эффект.


«Чайковский» был сделан в рамках российского проекта «Сказки старого пианино» - цикла фильмов для детей (впрочем, и для взрослых) о жизнях и биографиях великих композиторов. «Сказки» выходят (не слишком приметно для широкой аудитории) уже несколько лет, благодаря усилиям Студии «М.И.Р.» и ее руководителя Ирины Марголиной. Она же нередко выступает как сценарист на фильмах (так было и на «Чайковском», например). Автор, продюсер, пропагандист анимации (Марголина создала огромное количество документальных фильмов про мультипликацию) нашла в «Сказках старого пианино» весьма необычный и неожиданный способ совмещения биографий, музыки, фикшна и анимации. Каждый фильм создан в уникальной художественной манере и лишь немногие буквально рассказывают о жизни того или иного композитора. Скорее режиссеры стараются создать образы Баха, Шумана, Прокофьева, используя их музыку, отдельные биографические детали и собственную фантазию, позволяющую связать все это воедино.


«Чайковский» - яркий пример такого подхода. Фильм этот замечателен еще и тем, что он стал одним из редких примеров работы европейского режиссера на русском анимационном кино. Во всем мире иностранцев привлекать весьма актуально: чаще всего режиссеры работают по схеме artist in residence, когда иностранный (вероятно, молодой) художник приезжает в другую страну, живет там некоторое время и снимает кино за счет данного государства. С художниками уже состоявшимися residence бывает и довольно условным: просто фильм оплачивается одним государством а делает его гражданин другой страны. Например, Канада создала себе таким образом целый фильмофонд, заманив режиссеров из Индии, Голландии, Франции, Португалии, Шотландии и других стран. Кто-то в результате так и поселился окончательно в Канаде, другие возвращались на родины, оставляя Канадскому киносовету самые свои лучшие и талантливые работы. Нередко программы artist in residence запускают французские студии, вроде Folimage или Sacrebleu Productions. На первой сделал один из своих первых фильмов, например, Константин Бронзит («На краю земли»). На второй была создана картина Светланы Филипповой «Где умирают собаки», а также нынешний гран-призер Аннеси «Человек на стуле». В России проектов типа Artist in residence не существует. И дело не только в том, что ей и своих художников прокормить трудно, но и в том, что в России есть установка на развитие национального кино, и «национальное кино» в нашем понимании означает «кино, сделанное русскими». В принципе государственный контракт не исключает вовсе привлечения зарубежных режиссеров (достаточно, чтобы 2/3 команды были российскими гражданами), но вся жизнь нашей культуры так пропитана сегодня странным противопоставлением «мы не Европа» или «мы не Азия», что приглашать иноземных авторов в голову обычно не приходит.


Все это я к чему... а к тому, что новость про Пёрвиса и Чайковского навела меня на размышления о странных законах нынешнего новостного жанра, который, подобно прожектору, выхватывает какой-то отдельный фрагмент потаенного мира, скрытого обычно от глаз широкого зрителя, оставляя в памяти читающего (или смотрящего) ненадолго странную, ничего толком не значащую информацию про какого-то кукольного режиссера, который подарил Клину куклу Чайковского. Иногда думаешь, что, может, лучше и не было бы таких непонятных информационных поводов. Но в другие моменты, как вот сейчас, хочется этим поводом воспользоваться, чтобы рассказать - про кукольника, куклу и особенности межнационального совместного производства.

Маша Терещенко